Пути никуда нет.

Некуда идти. Некуда и не к кому идти. И развидеть это невозможно.

Был бы папа жив, прибежала бы к нему, прижалась, и стало бы легче.

Папа пропал без вести, когда ей было неполных пять лет. Несколько лет ожиданий, надежд, безнадежности и мук, и в конце всего известие, что тела отца и его коллеги найдены.

Мама с новым мужем, новыми детьми и новым счастьем давно от нее отдельно. В новом мамином счастье для нее места нет.

Бабушка… До недавнего времени была бабушка, лучшая в мире бабушка Буся, папина мама, но она недавно умерла.

Умирать бабушка собиралась еще в ее детстве. Все шептались, что у нее какая-то неизлечимая болезнь. Но когда погиб папа, а мама предала, бабушка заявила, что пока не вырастит внучку, не умрет.

Вырастила. И умерла.

Бабушка…

Не зря люди прежде соблюдали траур – год или больше. За год она бы всё про своего мужа поняла, и в такой идиотской ситуации не оказалась. Бабушка самой своей смертью говорила – подумай, не торопись, а она не послушала.

Всё случилось уже при принце из сказки. Он казался очень даже принцем – организовывал похороны, всё свободное от съемок и спектаклей время сидел рядом, держа ее за руку. Утешал. Но и объяснял, что свадьбу отменить невозможно, что такие гости свой график второй раз ломать не будут и что бабушка бы этого не хотела…

Странность в отношениях она списывала на то, что будущий муж боится, чтобы в ее подсознании одно с другим не совпало, похороны с любовью, поэтому и не трогает…

Бабушкину квартиру в Савеловском переулке муж предложил сдать. Его помощники слишком быстро нашли выгодных квартирантов, она подписала договор – сдала квартиру аж на три года. Договор аренды, конечно, можно расторгнуть. Но не в одночасье, когда, хлопнув дверью семейной квартиры, пришлось бежать неизвестно куда. В кармане только телефон и несколько купюр наличкой. Сумка с банковскими карточками и деньгами за первый месяц аренды осталась в квартире мужа.

Будто опустили занавес и пространства за этим занавесом нет. Нет больше того мира, в котором происходил тот спектакль.

И она одна. В этом пустом мире. Совсем одна.

Идти некуда. Остается сидеть в баре до утра.

В туалете явно обдолбанные девицы. Одна из них кивает на простеленную белую дорожку и предлагает:

– Будешь?

Даля качает головой – нет.

Девица пожимает плечами.

– Как хочешь. Мы знакомы?

Еще раз качает головой. Девицу эту она не знает, мало ли их по барам таскается.

– Но я тебя где-то видела. – Не отстает девица и, толкая в бок подругу, продолжает: – Точно видела.

Даля заходит в кабинку, прикрывает дверь и слышит, как одна уже прилично обдолбанная говорит другой:

– Точно, ее где-то видела.

– Пять разворотов со свадьбы Свиридова, – определяет вторая. – Мы ж с тобой сами верстали.

– А она там кем была? – всё еще не может идентифицировать первая.

– Невестой, – отвечает вторая. На нее порошок еще не подействовал. Или, напротив, так хорошо подействовал, что сумела сопоставить принцессу, фото которой публиковали в журнале, с ней нынешней.

Вот она, слава! Зачем люди стремятся к популярности?! Чтобы прятаться от узнавания в туалетной кабинке.

Телефон истерит номером неслучившегося принца. Даля смотрит на число неотвеченных вызовов с этого номера и… выбрасывает мобильник в унитаз.

Туда их всех – мужей, соглядатаев, «радостных» Джоев!

Выходит из кабинки. Открывает кран, подставляет руки под струю холодной воды.

Должно стать легче. От одной слежки избавилась. Но, похоже, другую на свою голову подцепила – пока смотрит на себя в зеркало и соображает, что делать дальше, верстальщицы глянцевого журнала исподтишка снимают ее на телефон – завтра история сказочной свадьбы принца продолжится фотками его принцессы с размазанными глазами в вонючем туалете ночного клуба.