– Переживу, – сухо отозвалась Мейси.

Эсме погрозила пальцем Яну:

– А ты не напечатал тот последний кусок, который я тебе дала.

Скользнув взглядом по Джульетте, Эсме поджала губы и отвела глаза. Неприязнь в Джульетте росла по мере того, как Эсме указывала на остальных последователей:

– Эники-беники ели вареники…

Юджин попятился и тряхнул головой:

– Меня не считай.

Эсме продолжила, ни на миг не сбившись, и на последних «пончиках» указала на юношу с темными растрепанными волосами.

– Тебе сегодня повезло, Генри, – ослепительно улыбнулась она. – Не возражаешь?

Глядя, как Эсме дефилирует к выходу, а за ней рьяно трусит молодой человек, Джульетта чувствовала, что грудь распирает, а к глазам подступают слезы. Она же отсюда родом. Должны же были судьба или ангел-хранитель вмешаться, направить ее руку к правильному конверту.

Юджин пихнул ее локтем. Джульетта обернулась, и он с улыбкой предъявил ей пару ключей на ладони.

– Похоже, ты принесла мне удачу. Я не выигрывал жеребьевку уже лет сто. – Он слегка переломился в поклоне. – Почел бы за честь сопроводить вас на ваше первое Шоу.

Тяжесть разочарования упорхнула, словно кто-то привязал к нему воздушные шарики. Может, судьба, или что уж тут сыграло роль, вмешалась посредством Юджина.

– Спасибо. – Джульетта улыбнулась ему. – А долго идет Шоу?

– Пока ты хочешь, чтоб оно продолжалось, – ответил он. – Вечером исполнителей больше всего, но даже если прийти в театр в пять утра, там обязательно кто-то будет. Шоу идет всегда. С ключами можно прийти и уйти когда хочешь, но, как только выйдешь, вернуться уже нельзя. Обычно мой предел – четыре часа, но я знаю людей, которые выдерживали и по двенадцать. Не знаю никого, кто продержался бы дольше.

– Саша, – встрял Ян. – Он, правда, лег спать на кровати в комнате Красной Вдовы – это он зря, через несколько часов проснулся, а вокруг стоит толпа и на него пялится. Некоторые устраивают эстафету, вычисляют паттерн в расписании, но успеха никто особо не добился. В последний раз Женщине-Иве пришлось отработать восемнадцать часов подряд, и ни один из этих людей так и не признал, что они, возможно, были не правы.

– У некоторых артистов смены очень длинные, будем честны, – сказала Мейси. – Не знаю, как они это выдерживают изо дня в день. – Она хмыкнула. – Но восемнадцать часов, пожалуй, чересчур.

– А если купишь билет, но артистов, которых хочешь увидеть, не будет? – спросила Джульетта.

Юджин пожал плечами:

– Так устроен Театральный округ. Можно увидеть всех своих фаворитов, попасть на все приватные показы, а по дороге к выходу еще и повстречать Странника. А можно часами дрейфовать невидимкой. Как повезет. Не знаю, что будет, если пожаловаться, но сомневаюсь, что в ответ получишь сердечные извинения и бесплатный билет. Тебе когда надо уходить? – Он помедлил. – Ты, вообще, где живешь?

– Сент-Олбанс. – Джульетта поколебалась и добавила: – Но я перееду в Лондон, когда найду жилье.

– Сент-Олбанс? – переспросила темноволосая девушка, которая только что пришла. – Ты же не на поезде собиралась ехать? – Джульетта кивнула, и девушка сморщилась. – Прости, но у меня плохие новости: поездов с Сент-Панкраса сегодня больше нет. Вроде бы состав сошел с рельсов.

– Как нет поездов? – Сердце Джульетты ухнуло в пятки. – И что мне делать?

– У нас есть свободная комната, – сказала девушка. – Можешь переночевать, если хочешь. Я Салли.

Паника слегка утихла, но в животе все равно ныло. Что скажет мачеха – поди угадай. Тайная, менее послушная личность шептала Джульетте, что это все ерунда, но Джульетта годами училась избегать неодобрения Клэр, и страх укоренился глубоко.