здравствуй»
03. 09. 2008
«Мариниана, Че!»
моноспектакль
женщина extra-dry
доза для энного количества масок
[вместо постскриптума]
…
вся эта нежность, стреляющая в висок, –
просто наживка.
порох.
маятник мер.
крючок.
кластер смешных иллюзий.
не соскочить! взамен
нежности в дуру-душу
впрыснуть б меню из вен,
чтоб упилась – у.е. – лась,
чтоб никогда уже
не помышляла вчуже
мерить Творца «ЖЖ»
пошленькими шажками!
«сердце шалит… прости,
кожа молчать хотела
с кожей другой на “ты”».
…
лимфоузлы чувства воспалены.
кожа, сдёрнутая с распялок, опять безоружна.
если закинуть сердце в маску твоей волны,
будет ли маске это
так же, как сердцу, нужно?
в новых лекалах тело, верно, застрянет… шить
аниму неумело – хуже, чем здесь «грешить»
тем или этим словом; так, по эклиптике чувств
перемещаюсь с солнцем
в сон, что давно – наизусть.
…
кормлю с руки сердцем –
месиво, вся в крошках стою! –
бон апети…
не спрашивают:
«сколько еще?» –
«пока не кончится», –
не отвечаю:
да и зачем?
кормлю и кормлю…
…
эти звуки,
да,
все эти звуки
сорвавшегося с петель сердца,
одного на двоих сердца,
присевшего – в подражание птицам –
на проводки-нервы,
все его шорохи,
слетевшие с губ тех и этих,
сладчайшие шумы и «грязные» шёпоты,
таинственные изгибы и угловатости,
волшебные анфилады и лабиринты,
медленные беседки,
ложе с терновым – у изголовья – венцом,
все эти слова,
писанные свинцом по коже,
поцелуи,
впаянные в лимфу,
смех,
выкупленный у страха, –
суть отпечатки пальцев сюжета,
который следовало б иначе… –
подаёт голос фантом автора,
но звуки
сорвавшегося с петель сердца,
одного на двоих сердца,
всё заглушают.
ДОЗА ПЕРВАЯ: [ЛЮБИМЫЙ ЧЕ]
– 10
сюжетец оный
картавит. мерно,
исподтишка (наречье, слитно:
как их, наверно,
тонка кишка!) –
в ладонный файлик
email’ит тихо
вживлённый смайл.
фальшивый берег
завшивлен: мясо
двуногих швайн –
«свинина»… жёстко!
как ни пытайся
мозгов минет
на раскадровке
«обрезать» глянцем –
всё будет .net:
всё будет больно,
всегда – на «минус»,
всегда в узде.
мысль измельчала –
ей б сесть на примус
за сотни лье,
чтоб укротилась,
укоротилась,
в игорном сне
чтобы почила,
чтоб залечила
от «не» – до «не».
– 9
дрель и красные башмачки
на талии подоконника –
просто крохотка-повод
залезть на латексную стремянку
и, как в детстве,
стремаясь,
упереться зрачком менталки
в ручной глазок тела:
у-у, плётка-плётка,
на бортах самолётов бизнес-авиации,
в банках и ресторанах класса А,
в авто-, мото-, спа- и ювелирных салонах,
фитнес-, гольф-, поло- и яхт’-их’-клубах,
в галереях, бутиках и на закрытых «джемах»…
у-у, плётка-плётка,
НЕТ! ничего из того,
что заставило б её суб –
марину
плыть не так, а иначе,
и потому – компас,
и потому – ёжик в тумане,
чайка,
вереница верёвочных сутр,
разрешающих этим – то,
и лишь тому – это.
– 8
ЧЕ:
«следует обладать изрядной долей смирения,
любви к справедливости и к истине,
чтобы не скатиться к экстремистским догмам,
не заразиться безумием масс.
следует бороться за то,
чтобы эта любовь к человечеству
превращалась в конкретные поступки,
в образцовые деяния».
– 7
когда – невольно,
когда – не больно
по синякам,
когда проворно
обиды-porno
стремят в вигвам,
когда лишь скальпик
на чувстве тыльном
безмолвно ржёт –
тогда бесцельно,
тихушной сапой,
народ-урод
стремянку ставит
к лоточку с сердцем
(ан высоко),
да целит в ливер
как будто метко…
но «мо-ло-ко»
душонке смерда
давно, по счастью,
припасено:
«герой-вояка.
гондон. гуляка.
merde. дерьмо».
– 6
здравствуй, товарищ,
ну,
здравствуй…
как же я рада тебе,
любимый ЧЕ!
располагайся-ка поскорей –
дай лишь вытереть пот с твоего лба…
ох и долго же тебя не было!
красные мои башмачки износились,
платья выгорели от чужих взглядов,
кровать – и та рассохлась.
как же она скрипи-ит… слышишь?