Он схватил её маленькие ладошки, сжал их, и Перси вдруг затихла, покоряясь настойчивому, но исполненному нежности и тепла нажиму.

– Здесь, внизу, тоже есть сад, Персефона. Такого, как он, больше нет нигде, ни у Живых, ни среди Мертвых. Он уникален. Он живое существо, такое же, как ты или я.

– Ты хочешь обмануть меня, владыка!

– Нет! Он существует. Это сад Гекаты.

– Я не верю тебе, владыка. Ты просто хочешь, чтобы я осталась здесь навсегда.

– Разве для этого обязательно лгать тебе, девочка? Я не настолько низко ценю себя.

– Если он существует, я хочу его увидеть. Это возможно?

– Разумеется. Но туда нельзя попасть без приглашения.

– Мне кажется, или ты лукавишь, владыка? Может быть твой сад – только вымысел? Как мне верить тебе?

– Я покажу тебе его. Только издали.

– Почему?

– Потому что Гекаты сейчас там нет.

– Откуда ты знаешь это, владыка?

– У меня свои тайны. Это запрещено?

– Что?

– Иметь свои тайны.

– Нет. Но так любую глыбу можно выдать за садовую ограду. Это всё обман. Ты не хочешь вести меня туда. Почему?

– Опасно приходить туда, где тебя не ждут, и всё же готов пообещать, что эту ограду ты сможешь даже потрогать руками. Но без дозволения мы ни в сад, ни в дом не войдем. Хорошо?

Персефона дернула плечом, усмехнулась недоверчиво.

– Хорошо.

Сумрачный гигант подхватил её на руки. Миг – и она уже была в колеснице. Он поднялся следом.

– Мне жаль, что ты так враждебна.

– Разве это моя вина, владыка? Я – пленница.

– Это твой выбор, Персефона. Но ты можешь всё изменить.

– Не будем об этом. Я уже решила, владыка. Я не могу быть твоей женой.

Черные кони летели сквозь унылую тьму и пепел подземелья. В гладких боках колесницы зеркалом отражались сполохи огня и неверные тени скал. Персефона вцепилась в мощную руку Гадеса, снова пришел страх слететь под колеса, но Владыка Аида был недвижим и, казалось, удерживал её и управлял этой бешеной скачкой одной только мыслью.

Равнину впереди перегородила каменная стена. Колесница во весь опор неслась именно туда. Гадес поднял руку.

– За этой стеной дом и сад Гекаты. Если её нет, мы не сможем попасть внутрь.

– Ты уже это говорил. Я помню. Но вдруг она дома?

– Если так, она сама выйдет к нам навстречу.

– Не надо считать меня невежей. Я не буду ломиться в закрытые двери. Просто мне кажется, что ты меня обманываешь. Не знаю, в чем и почему, но знаю, что это так. Чувствую.

Гадес молча натянул вожжи. Колесница стала у подножья высокой гряды. Владыка Мертвых помог Перси спуститься, взял за руку и повел к стене. Чем ближе они подходили, тем яснее становилось, что её монолитность – лишь видимость. В скалах был проход, но он становился заметен, только когда вы оказывались совсем близко. Два каменистых отрога находили друг на друга, перекрываясь краями, и оставляя промеж себя узкий каньон.

Рассеянное золотое свечение наполняло его; оно разгоралось с каждым шагом. Постепенно тропа выводила на открытое пространство, оно выглядело как огромная чаша с гладким, ровным дном и высокими бортами, Центр «чаши» был занят низким строением с плоской крышей и примыкающим к нему садом, а сверху ее накрывал высокий перламутрово-серый, мерцающий купол. От прохода к строению вела узкая дорога, вымощенная черным, с золотистыми прожилками, камнем.

Что-то дрогнуло внутри Персефоны, некое напоминание или, скорее, воспоминание…. Где-то уже видела она и свечение, и похожий купол, и эти цвета. Еще немного – и лихорадочное чувство узнавания, восторга от собственной памятливости, охватили ее.

Ворота! Они были едва ли не точно такими же, как в том её сне – высоченные, черные, с искрами на изломах. Те же каменные столбы по бокам, та же ограда из круглых колонн. Даже узорные навершия были – как две капли воды. И так же, как и во сне, меж колоннами, соединяя их, висел полупрозрачный туман, только не серый, а золотистый. И здесь не было пустого пространства между привратными столбами. Толстая сеть частого плетения, из красноватого металла, щитом закрывала вход и не позволяла разглядеть то, что находилось за оградой.