Вика еще больше испугалась. Зачем разговоры пустые с незнакомым человеком вести. Надежду подавать. Нет, ни в коем случае нельзя.

Даже мама ее вступилась.

– Вика, что с тобой. Поговорить с человеком разве это сложно?

Но как Вику переубедить, если она на себя тройной крест с жирной кляксой поставила. Правильно, все уговоры как горох об стену.

А работы в магазинчике даже под вечер много. Именно по вечерам отмечаются разные дестрибюторы, в том числе и Зура из фирмы «Ваке» обычно звонил и спрашивал по обыкновению, на завтра сколько кило сосисок везти.

– Алло, это Зура!

Вика, как услышала знакомое имя, так на автопилоте и продиктовала запланированое.

– Да, Зура, молочных сосисок три кило, Иверия – два…

А ей из трубки неожиданное продолжение.

– .. Какие сосиски?! Это я, Зура Галдава, Лилин сын.

Вику прямо как кипятком ошпарило. И сразу трубку на рычаг – бряк.

Мама увидела побледневшее лицо дочери и спросила:

– Что случилось?

Вика еле выдавила из себя кто именно звонил.

– Зачем ты ему трубку бросила? Может быть, человек просто хотел поговорить. Это же некрасиво.

А пострадавший снова перезванивает и говорит.

– Извините, это, наверное, у меня отключилось.

Ну Вика ему еле-еле с каменным лицом что-то ответила, сама не поняла как.

Чтобы завязать разговор, Зура начал подробно рассказывать, что он заочно знаком с ней и ходил на стрельбу с ее одноклассниками. Вика настолько любила своих друзей детства и не повесила трубку только потому, что ей хотелось узнать побольше о них со стороны от незнакомого человека. Ведь большое видется на расстоянии и потому ему особая цена.

Стали они так иногда разговаривать, не видя друг друга. Зура стал ей подробно рассказывать о том, как годами наблюдал за ней, живя напротив ее школы. Описывал подробно какого цвета были ее ботасы, какая была куртка, как вели себя ее одноклассники. И как он, бедный, напрасно пытался привлечь ее внимание.

– Я круги на своем мопеде вокруг твоей школы делал, на газ нажимал, а ты посмотришь искоса и идешь мимо. Если бы ты знала, как я старался лишь бы ты взглянула на меня. Я ведь тоже тогда был стеснительным и не решался подойти к тебе.

Вика слушала и не верила своим ушам. Кто-то пытался привлечь внимание ее, дурнушки? Да ей бы это ни в каком фантастическом сне не приснилось. От слова совсем. Начисто.

Зура не унимался. По партизански выяснил, что Вика романтик и неровно дышит на поэзию, делал невероятное. Он, закончивший грузинскую школу, за ночь выучивал наизусть какой-нибудь длиннющий стих Пушкина или Асадова и на другой день декламировал его на одном дыхании в трубку, нисколько не переживая за свой неистребимый акцент.

Вика слушала и опять не верила. Неужели все эти жерты ради нее? Нет, нет и нет. Этого не может быть, потому что потому.

А Зура не думал сдаваться. Он так же исподволь нащупал еще одно слабое звено в чугунной цепи, которым Вика сковала свое сердце – цветы и стал действовать по принципу ковровых бомбардировок.

Несколько раз в месяц у корпуса Вики в середине ночи останавливался грузовик и двое грузчиков выгружали корзины с цветами. Их было так много, что корзинки заполняли всю лестничную площадку и еще асфальтовую дорожку перед корпусом, на первом этаже которого жила Вика с ее бабушкой.

На седьмом жили папа с мамой.

Первый раз это было так. Папа с мамой спускались в восемь утра на работу и, увидев вдруг это благоухающее море цветов у двери дочери, мягко говоря, были немного шокированы. Через секунду папа (все ж милицейская косточка это вам не хаханьки) моментально оценил обстановку и стратегическое назначение объекта, тут же позвонил в дверь, чем и разбудил спящее женское царство, скомандовав: