Поразительно, насколько по-другому ощущается секс, когда задействуется больше, чем просто тело. Я подключила сердце, и нутро, и разум, и надежду. Я растворилась в том мгновении. Не в любви. Я просто… Растворилась.

Словно я всю жизнь стояла на краю скалы, а после встречи с Джереми наконец решилась прыгнуть. Потому что – впервые в жизни – я была уверена, что не упаду на землю. А взлечу.

Теперь, оглядываясь назад, я понимаю, каким безумием было так быстро в него влюбиться. Безумием, потому что эта влюбленность не заканчивалась. Если бы на следующее утро я проснулась и ускользнула прочь, все обернулось бы короткой интрижкой, и несколько лет спустя я бы об этом даже не вспомнила. Но на следующее утро я не ушла, а значит, это превратилось в нечто большее. С каждым днем наша первая ночь повторялась вновь и вновь. Именно это и есть любовь с первого взгляда. Ее нельзя назвать любовью с первого взгляда, пока ты не проводишь с человеком достаточно много времени, чтобы она превратилась в любовь с первого взгляда.

Мы не выходили из его квартиры три дня.

Мы заказывали китайскую еду. И трахались. Заказывали пиццу. И трахались. Смотрели телевизор. И трахались.

В понедельник мы оба отпросились с работы, сказавшись больными, и ко вторнику я стала одержима. Одержима его смехом, его членом, его ртом, его умениями, его историями, его руками, его уверенностью, его добротой, новой и постоянной необходимостью доставлять ему удовольствие.

Мне было нужно доставлять ему удовольствие.

Мне было нужно, чтобы благодаря мне он улыбался, дышал, вставал по утрам.

И какое-то время так и было. Он любил меня сильнее, чем что-либо или кого-либо. Я стала для него единственной причиной жить дальше.

Пока он не узнал, что есть кое-что важнее меня.

Такое ощущение, что я залезла в ящик с нижним бельем Верити и теперь копаюсь в шелке и кружевах. Я прекрасно понимаю, что не должна была это читать. Я приехала сюда не для этого. Но…

Опускаю рукопись на диван и просто на нее пялюсь. У меня столько вопросов к Верити. Вопросов, которых я не могу ей задать – а Джереми, вероятно, отвечать на них не захочет. Мне нужно узнать ее получше, чтобы понять ее образ мыслей, а автобиография – лучший источник ответов. Особенно эта, столь откровенная.

Я чувствую, что это меня отвлекает, а отвлекаться не следует. Я должна найти, что ищу, и перестать путаться под ногами у этой семьи. Им уже пришлось пройти через многое, и им ни к чему назойливый гость, копающийся в нижнем белье.

Подхожу к гигантскому письменному столу и беру телефон. Уже двенадцатый час. Я начала работать около семи вечера, но не ожидала, что уже так поздно. Я даже не слышала никаких посторонних звуков. Словно кабинет звукоизолирован.

Черт, возможно, так и есть. Если бы я могла позволить себе звукоизолированный кабинет.

Хочу есть.

Странное чувство – хотеть есть в незнакомом доме. Но Джереми сказал, что все в моем распоряжении, поэтому я направляюсь на кухню.

Но далеко не ухожу. Я замираю, как только открываю дверь кабинета.

Кабинет точно звукоизолирован, или я бы услышала этот звук. Он доносится сверху, и мне приходится полностью замереть, чтобы на нем сосредоточиться. И молиться, что это вовсе не то, чем кажется.

Тихо и осторожно приближаюсь к лестнице – и действительно, звук доносится со стороны комнаты Верити. Скрип кровати. Монотонный скрип – такой звук издает кровать, когда мужчина залезает на женщину.

Боже мой. Прикрываю рот дрожащими пальцами. Нет, нет, нет!

Я однажды читала об этом статью. Женщина попала в автокатастрофу и находилась в коме. Она жила в лечебнице, и каждый день к ней приезжал муж. Персонал заподозрил, что он занимается с ней сексом, несмотря на кому, и они установили скрытые камеры. Мужчину арестовали за изнасилование, поскольку его жена была неспособна дать согласие.