Когда девочка училась в школе, все люди делились на две четкие категории: те, которым она очень нравится, и те, которым она не нравится совсем. Очень мало людей относилось к Наталье нейтрально. Это касалось и учителей, и сверстников, и одноклассников. Так как с раннего детства девочка поняла, что она другая, она всегда старалась не лезть вперед, быть где-то в стороне, но не прятаться, а так, чтобы ее лишний раз не было видно. Уже с первых классов про нее говорили, что девочка странная, много молчит. Так про Наталью говорили практически до 30 лет. В школе у девочки друзей было не много. Она стремилась к людям, хотела быть полноправным членом коллектива, быть как все, но у нее это никогда не получалось, но тогда ребенка это сильно мучило.

«Как же так? Я не такая, как все, но я же хочу быть как все? Я всеми возможными способами пыталась быть как все. Я не понимала, что то, что для меня нормально, для других ненормально. Я и сейчас это не всегда понимаю, просто сейчас мне все равно. Я уже давно это переросла».

Учителя к странному ребенку тоже относились по-разному. Кто-то очень сильно любил, хвалил, иногда даже завышал оценки, потому что девочка нравилась. Наталья честно старалась выучить урок и хорошо на него ответить. В школе она была хорошисткой, но давалось это нелегко.

«Я достаточно информации беру от людей, из пространства, но я с трудом запоминала все эти уроки, эти книжные знания. Я их не чувствовала, либо чувствовала по-своему, либо они мне были просто неинтересны. Это был какой-то другой мир, который был для меня чужим, а учиться надо было».

Наталья в этих книгах «считывала» не то, что было написано, а то, что было между строк. И когда она начинала пересказывать, часто возникала путаница, девочка сбивалась и начинала говорить то, что видит, а не то, что она прочитала. Ей за это попадало, ставили двойки, упрекали, что она не может выучить урок. Учителя не знали о способностях девочки, а те, кто знал из друзей, молчали – боялись, что им достанется за такую подружку.

То же самое было с классом. Были и те, кто девочку всячески задирал, иногда они получали сдачи, иногда не получали. Иногда Наташа на них просто обижалась, а иногда разворачивалась и давала сдачи. Девочка занималась легкой атлетикой и вообще спортом, была достаточно сильная и могла дать отпор кому угодно.

«Я всегда была хорошим стрелком, мне нравилось стрелять, и в старших классах у меня был напарник, мы с ним призы для школы выигрывали. Мы были два лучших стрелка школы. Зная мою физическую силу, со мной не каждый был готов физически столкнуться, потому что я давала сдачи даже большим мальчишкам, очень задиристым, хулиганам. Я просто одним ударом укладывала их в нокаут. Достаточно было одного удара, иногда приходилось прибегать даже к медицинской помощи».

Некоторые ребята пытались напакостить девочке, рвали на ней школьную форму, дергали за волосы, из портфеля могли что-то украсть. Девочка все это терпела, потому что знала за собой эту силу. Она обижалась, иногда плакала, но сдачи не давала, пока уже совсем не доведут.

«У меня характер такой, я долго терплю. Если я выйду из себя, то разнесу все вокруг, я до сих пор такая. В подростковом возрасте гормоны бунтуют, и было тогда это хаотично, но какой-то контроль этой энергии был. Шел выброс либо энергетический, либо физический. Я могла одной фразой человека уложить, он потом болел, никто не мог его в себя привести, потому что был нанесен сильнейший энергетический удар. Я тогда этого не понимала. Когда со мной начинали ругаться и меня доводили, я если в нос не дам, то могу сказать чтото такое, от чего потом человеку становилось плохо. Дальше – больше. Когда я почувствовала реальную силу и мне надоело вечно бояться своих же друзей-одноклассников, я стала использовать эту силу, за что впоследствии себя ругала и корила».