Очевидно, сама Природа благоволила влюблённой паре: все обещания, данные Азату и Дуняше, были выполнены. 22 октября 1917 года строительные работы завершились. На живописном холме, напоминающем скифский курган, стоял пятистенный красавец-сруб из сухостоя трёхсотлетних тянь-шаньских елей с большим медным коньком на крыше. По казахскому обычаю входная дверь была сделана строго на юг. Все окна в доме были большими. Окно в горнице смотрело на восток, на реку Хоргос и лес за рекой, а окно в спальне было на запад, открывая взору бескрайний степной простор. Недалеко от дома Азат соорудил сосновые сходни к реке и небольшой дебаркадер, чтобы им с Дуняшей было удобно выходить из реки после купания и ещё на тот случай, если у них появится лодка – удобно швартовать. Азат считал эти сходни и дебаркадер самым замечательным творением своей жизни. Живя в собственном раю, вдали от посторонних глаз, они будут часто купаться в реке голышом, словно первородные Адам и Ева. Невинные, свободные и счастливые, слившись с Природой, они будут плавать, плескаться и дурачиться, словно малые дети, наслаждаясь жизнью.

Вот Дуняша вошла в воду чуть выше колен и, заразительно смеясь, плеснула себе на лицо полную пригоршню живительной влаги. Вода двумя ручейками пробежала по щекам, почти не задерживаясь на ямочках. Потом на мгновение ручейки нырнули на ключицы и, обходя набухшие розовые соски, соединились между грудями в единый поток, устремлённый к пупку. Через мгновение ручеёк затерялся в манящих каштановых завитках, придающих их владелице ореол природной чистоты и невинности, украшая её Сокровище – источник райского наслаждения. Азат смотрит на этот ручеёк не отрывая глаз. Больше всего на свете, каждую минуту, во сне и наяву, он желал быть таким ручейком, прикасаться, ласкать и целовать тело своей возлюбленной. Дуняша поймала его взгляд. Больше всего на свете она хотела бы, чтобы Азат всегда желал этого.

Гуляя по берегу нагишом, утомлённые лучами полуденного солнца, они будут любоваться телами друг друга, потому что это и есть подлинная любовь – неконтролируемый импульс, дар Божий, который невозможно вызвать по заказу, как и отказаться от него. Влюблённые Азат и Дуняша, рассматривая друг друга, будут получать вдохновение своей влюблённости. После того как однажды, занимаясь любовью, им посчастливится одновременно вознестись на её пик, им откроется восхитительный мир высшего эмоционального наслаждения, присущего физической близости мужчины и женщины. Они научатся удовлетворять друг друга, и их любовь перерастёт в такую пылкую животворящую страсть, на которую только способно человеческое существо. Они будут находить всё новые и новые причины своей необоримой страсти.

Это не будет грубая похоть, способная затмить разум молодых людей и развратить их возвышенные души. Это будет трепетное влечение друг к другу, чистая и безгреховная страстность, расцвеченная тонкими чувствами высокой любви. Дуняша будет сгорать под магическим взглядом изумрудных глаз Азата. Будет любоваться его смуглой кожей и обворожительной улыбкой, никогда не сходящей с его лица. Играть арабскими кудряшками, полянкой растущими на его груди. Целовать крепкие мускулистые руки с тёплыми и нежными ладонями, от прикосновения которых всякий раз пробегают по её телу волны сладостной неги и сердце бьётся в груди, словно овсянка в тесной клетке. И, конечно, болтать с бритоголовым, розовощёким часовым в стойке смирно, при этом млеть от его восхитительного мускусного запаха мужской силы. В свою очередь, Азат наконец осознает главную причину создания женщины – её женственность. Он откроет для себя важный признак любовной чувствительности Дуняши – эти милые «ямочки Венеры» в нижней части спины. А как опьяняюще желанно колышется её грудь – «души застывший вздох», как сказала поэт Марина Цветаева. А её соблазнительные бёдра, которые ненарочито дразнят при ходьбе! А губки, способные на головокружительный поцелуй, от которого Азат всегда рискует потерять сознание! А изящные лодыжки и локотки! А ямочки на щеках! А тёплая фланелевая кожа ароматом и цветом парного молока! А глаза, шея, волос, голос! А куда девать её серебряный смех?