(Тот, кто полагает, будто Александр II струсил, не в состоянии отличить глупую браваду или полную потерю самообладания безоружного человека, остолбеневшего перед убийцей, от четких разумных действий того, кто умеет владеть собой в экстремальных ситуациях.)

Нападавшего схватили. Им оказался Александр Константинович Соловьев – убежденный народник, несколько лет проводивший революционную пропаганду среди крестьян различных губерний Центральной России. Суд над ним был скорый: приговорили к смертной казни через повешение.

Казалось бы, стрелявший в царя должен быть закоренелым злодеем или убежденным анархистом-террористом, бесшабашным разрушителем общественных порядков. В действительности было не так. Н.А. Морозов, с которым они вместе «ходили в народ», называл его «застенчивым и молчаливым». И добавлял: «Соловьев мне особенно нравился своей мягкой вдумчивостью и приветливостью. Его молчаливость явно не была результатом ограниченности. Нет! Когда его спрашивали о чем-нибудь, он всегда отвечал умно или оригинально, но и он, как я, и даже несравненно больше, любил слушать других, а не говорить им что-нибудь свое».

Покушение на Александра II не было отчаянным решением одиночки. Соловьев был членом тайной организации «Народная воля» (о ней речь впереди). В начале марта 1879 года он вместе с сообщниками – А. Михайловым, Т. Квятковским, А. Зунделевичем и Г. Гольденбергом – обсудил план цареубийства. Последний недавно приехал в Петербург из Харькова, где убил местного генерал-губернатора Д.Н. Кропоткина, и теперь был готов «расправиться» и с императором. Однако было решено, что совершить этот акт должен русский, а не поляк или еврей, чтобы не вызвать взрыв национальной вражды.

На более широком совещании активистов «Народной воли» этот план после недолгой, но горячей дискуссии был одобрен. Иначе быть не могло, ибо Соловьев заявил, что исполнит данную акцию в любом случае, а после покушения примет яд (он так и сделал, но не отравился или потому, что ему помешали, или по причине плохого качества отравы).

Странно, конечно, что ни одна пуля из пяти не достигла цели, даже не задела царя. Поистине его хранило Провидение (до поры до времени). В печати так и писали: произошло чудесное спасение помазанника Божия благодаря заступничеству свыше.

Учтем: для Соловьева сторонник террора Николай Морозов достал большой револьвер. Его приобрел близкий к чайковцам состоятельный доктор Веймар (он участвовал в освобождении Петра Кропоткина), поплатившийся за это каторгой. Соловьев ежедневно ходил в тир, упражняясь в стрельбе. Он был уверен и говорил друзьям, что промаха не даст. И вдруг – ни одного попадания в живую цель!

Судя по всему, на Соловьева воздействовала его совесть – нравственный закон, укоренившийся в душе. Но одно дело целить в мишень, другое – в безоружного человека. У профессионального убийцы или у негодяя рука не дрогнет. А честный человек может промахнуться невольно, сам того, казалось бы, не желая. Даже если рассудок оправдывает преступление высшими общественными целями, подсознание может воспрепятствовать ему и помешать совершить убийство из высших принципов морали.

Так или иначе, а царь остался невредим, террориста утром 28 мая повесили на Смоленском поле в присутствии четырех тысяч зевак. Ему было 33 года. Полиция объявила розыск его сообщников…

По мнению Петра Кропоткина, Александр II был храбр перед реальной опасностью, «но он беспрерывно трепетал перед призраками, созданными его собственным воображением. Единственно чтобы охранить свою императорскую власть, он окружил себя людьми самого реакционного направления, которым не было никакого дела до него, а просто нужно было удержать свои выгодные места».