– Готов, – начальник выдавил блеклую, будто выцветшую на солнце, улыбку.

– А что случилось? – спросил Сергей. – Полтора часа прошло.

– Видимо, к вам давно не наведывались с проверкой, – проворчал Валентин. Сергей печально посмотрел на провинившегося капитана. Случится чудо, если такая безалаберность ничем в итоге не обернется. – Какого черта у вас снова «тридцать шестой». Месяца не прошло.

Начальник сжал губы в тонкую полоску.

– Не начинай. Все претензии к начальству.

– А ты не начальство? – завелся Валентин. – Совсем охренели! У тебя люди с крестом по цеху ходят, а ты зеньками хлопаешь.

Начальник смерил капитана презрительным взглядом и ответил:

– Я не собираюсь выслушивать это от тебя. Есть претензии – иди выше. Я думаю, что там и без тебя видят, как часто у нас тут ЧП происходят.

Злость начальника можно было понять. Любого могильщика вроде Сергея или Валентина наделяли такими полномочиями, что они без труда могли устроить ревизию хоть завтра. Отчитывались они не перед военными, не перед директорами завода. Работали независимо, на государство. Запугать увольнениями их не могли.

– Шлагбаум подымайте, – Валентин, вполне довольный тем, как разрядил обстановку, мрачно усмехнулся, выскользнул в дверь и поплелся к буханке.

Сергей пошел вслед за начальником цеха. Капитан после короткого, но основательного разноса остался на проходной ждать дальнейших инструкций.

Территория завода была соразмерна маленькому городку. Четыре трамвайные остановки – чтобы пройти его пешком понадобилось бы несколько часов. Внутри ходили маршрутки. Для передвижения в цехах использовались велосипеды. Возле щелочных цехов снег частенько окрашивался во все цвета радуги. Сергей и сам не раз видел и розовый, и зеленый, и цвета ржавчины снег даже за пределами завода. По пути им не встретился ни один человек, несмотря на круглосуточный режим работы.

Зайдя за угол, они увидели, что Валентин уже прижался кормой буханки к раскрытым воротам нужного цеха. Двигатель работал, окутав низ машины облаком выхлопных газов.

Они прошли мимо и юркнули в распахнутую дверь. Внутри несло горелым моторным маслом и сталью. По обеим сторонам огромного продолговатого помещения располагались резервуары, похожие на старинные батискафы. На высоте чуть выше человеческого роста в каждый резервуар вел люк.

Они прошли мимо двух баков и свернули в узкий коридор, давящий с обеих сторон решетками, покрытыми жирной пылью, и остановились у двери в подсобное помещение. На входе их ждал человек в каске и плотной медицинской маске. Начальник цеха распрощался и покинул их.

– Здравствуйте, – человек в маске пожал прибывшим руки и стер рукавом пиджака пот со лба. Он открыл дверь и пропустил могильщиков внутрь.

В голове снова зазвенел колокольчик. Сергей беспокойно осмотрелся. Предчувствия редко его обманывали, и сейчас сирена в голове гудела так, что ломило зубы. Взгляд пытался зацепиться за что-то неправильное, найти подсказку, но ничего не обнаружил.

«Тридцать шестой» лежал на полу возле двери. Над трупом стояли трое. Двоих из них Сергей знал: майор, ответственный за безопасность, и бригадир, с которым они виделись не далее, как месяц назад. Третий, толстяк преклонного возраста, красный, что твой советский флаг, покрытый глянцем пота мужчина в дорогом пальто, меховой шапке и в огромных на пол лица очках. Этот третий прекрасно сыграл бы в современных фильмах о почившей ныне державе эдакого толстокожего бюрократа, которого хлебом не корми, а дай насолить главному герою.

Под головой «тридцать шестого» натекла из глаз черная в скверном освещении лужа. От уголков глаз к полу тянулись полоски крови. От жуткой посмертной улыбки у Сергея просеменил по спине холодок. Короткие пеньки зубов мертвеца покрылись кровью. Стирать с лица ухмылку было делом бесполезным. Рот, сколько не выпрямляй его, все равно в итоге сгибался в подкову. Впрочем, улыбкой это выражение можно было назвать весьма условно. Мрачное нелепое подобие, в котором не участвуют остальные мышцы лица. Мертвые глаза, покрытые мутной пленкой крови, пронзали взглядом потолок