– Он и останется подле избранного! Ведь Арон отправился за ним! – брат Мирий схватил Верховного Жреца за плечо, желая хотя бы немного встряхнуть его. Когда глава церкви находиться в таком состоянии, может случиться беда.

– Но он должен был оставаться в церкви, – брат Феон медленно поднял голову, в его глазах возникло понимание чего-то нового. – Но он и остался в церкви! Арон остался в церкви! Я сам только что причислил его к ней! А Крим… Его мы тоже не изгоняли из лона церкви, лишь из храма. И мы вернём ему всё, что он имел, стоит только Арону привести его назад!

– Верно! – брат Мирий крепче сжал плечо брата Феона, сам не замечая того, что начал делать ему больно. – И Арон пошёл не куда-нибудь, а в южный храм, в храм нашей церкви!

– Отпусти, медведь! – дёрнул рукой Верховный Жрец.

– Прости! – брат Мирий разжал пальцы и указал на текст чуть ниже того, на который только что указывал перст брата Феона. – Но как тогда объяснить вот это?…

Выехали путники примерно часа за два до полудня. Лошадей Арон и брат Марк взяли тех же, что и в прошлое своё путешествие. Арону достался его серый шагди по кличке Феникс, а брату Феону рыжий клеппер Григ. Вилону же дали гнедую арабскую лошадь Дэдди. Конюх был несколько удивлён таким выбором, но не решился перечить брату Марку. Если бы Арон и брат Марк обратили внимание на недоумение специалиста в лошадях их собственным выбором, дорога стала бы проще, но в тот момент они слишком спешили.

Поначалу ехали молча. Говорить было не о чем и незачем. Брат Марк переживал отъезд Арона из храма из-за отступления от хода событий, показанных в пророчестве, которое, по его мнению, произошло по вине самих хранителей, вынудивших Арона пойти в южный храм вслед за своим слугой. Арон обдумывал ситуацию, возникшую в храме в последнее время. А Вилон, будучи в восторге от того, что на этот раз его взяли с собой, не оставив одного в безвестности, не решался прервать молчание. К полудню, когда путешественники отъехали от храма достаточно далеко, и выложенная камнем дорога перешла в грунтовую, пришлось сбавить темп. Земля под копытами коней была ещё влажной, и те скользили по весеннему грунту. Небо, хорошо видное сквозь голые стволы деревьев, затянуло перистыми облаками, отчего солнце совершенно перестало раздражать глаза, которые в самом начале пути приходилось сильно сощуривать. Снег стаял буквально за несколько последних дней. Солнце припекало, даря тепло. Арон медленно приходил в своё обычное жизнерадостное состояние. Птицы, которых поначалу не было слышно, сейчас весело щебетали на ветках. Арон оглянулся на Вилона. Тот ехал, опустив голову и ни на кого не глядя.

– Ты не сердишься на нас, что мы оторвали тебя от дома? – задал вопрос Арон. Ему не хотелось, чтобы друг грустил, и, хотя он прекрасно понимал, что настроение Вилона связано вовсе не с тем, что он хочет вернуться домой, а с вынужденным несколько-часовым молчанием, Арон задал именно этот вопрос. И реакция Вилона была именно такой, какую ожидал Арон.

– Нет, конечно! – встрепенулся мальчик. – Я рад, что на этот раз жрецы разрешили мне поехать с вами. Удивительно, что родители согласились на это, – Вилон почесал затылок. – Хотя папа был не в большом восторге от мысли отправить меня с вами в чужой храм, но мама уговорила его.

– Интересно, как ей это удалось? – задумчиво произнёс Арон.

– О! Это просто! – радостно воскликнул Вилон. – Мама всегда имела бо́льшее влияние на папу, чем это кажется на первый взгляд. У меня такое чувство, что она в любой момент сможет настоять на своём, не делая при этом больших усилий!