Арон резко остановился посреди коридора. Крим по инерции пролетев немного вперёд, тоже затормозил и обернулся к другу, в упор глядящему на него.

– Что случилось? – дыхание Крима немного сбилось, хотя было очевидно, что тот становится крепче. Раньше такая пробежка стоила бы ему больше сил.

– Ты должен сделать выбор! – глухим голосом выдавил из себя Арон. – Прямо сейчас!

– О чём ты говоришь? – Крим удивлённо уставился на Арона. По его мнению, всё было просто замечательно. Но Арон не разделял его уверенности.

– Зойя находится в храме, – голос Арона стал ровным и тихим. Создавалось впечатление, что, произнося слова, мальчик выносит себе приговор. – Ты знаешь, что хранит она в своей памяти. Над ней нависла серьёзная опасность. И мне нужно найти её, пока ещё не стало слишком поздно, и монахи не совершили с ней ничего, что невозможно будет исправить.

Крим остолбенел. В мозгу послушника звучала фраза, сказанная только что в его присутствии самим Верховным Жрецом: «Завтра она будет дома целой и невредимой».

– Они ничего ей не сделают! – с жаром выпалил он. – Брат Феон пообещал тебе это.

– Он солгал! – уверенно возразил Арон. – Она ещё в большей опасности, чем тогда, когда я вышел из подземных пещер.

– И… – Крим потеряно опустил руки. – Что я должен делать?

– Ты должен выбрать, кого ты сейчас предашь – меня или церковь, – грустно усмехнулся Арон. – Мне нужны твои предположения о месте, где могут содержать Зойю. Я не буду тебя принуждать, если ты откажешься помочь мне. Я пойму. Я понимаю, что означает пророчество для тебя. Ты же должен твёрдо понимать то, что для меня оно – пустое место. Я переступлю через пророчество, если его исполнение потребует от меня слишком многого. Я переступлю через веру многих живущих сейчас и живших долгие столетия до этого. Я всё сделаю по-своему. Брат Феон считает, что прав. Он просто руководствуется тем, что написано в древних письменах. Я считаю, что Зойя должна остаться сама собой в кругу своей семьи, и если смерть придёт за её духом, то лишь тогда, когда она будет готова принять это. У тебя нет времени. Ты либо помогаешь мне, либо уходишь. Сейчас…

В глазах Крима застыла боль. Душа его разрывалась на части. Сейчас перед его мысленным взором мелькали мгновения, которые он провёл с Ароном – избранным, бывшим настолько снисходительным к нему, чтобы позволить стать не в своей тени, а рядом. Другие мысли были о долгом и упорном обучении, тайных знаниях, которые открывали ему то, что может случиться, если отойти от линии пророчества. И эти воспоминания причиняли невообразимые страдания, сливаясь в одно – в его жизнь. Отступит ли он от линии пророчества, если поддастся сейчас голосу сердца и ступит на путь, который сулит ему лишь презрение со стороны воспитателей и друзей, отторжение от церкви и, скорее всего, неизбежную смерть? Не нарушит ли он движение событий, которые должны в итоге привести к спасению его мира? Да и есть ли опасность для Зойи? Возможно, все мысли Арона – просто его выдумка, и женщине ничего не угрожает? Крим вздохнул. Боль в его глазах сменилась грустью. Он принял решение. Возможно, когда-то он раскается в нём. Возможно, даже очень скоро…

– Я укажу тебе путь! – немного хрипло произнёс послушник. И со всех ног припустился в сторону, противоположную той, куда они с Ароном до этого направлялись.

Арон мельком взглянул на друга. Тот был удручён, очень удручён. И состояние его было понятно. Какой бы выбор он ни сделал, этот выбор ведёт его к огромной потере. Либо к потере всего, ради чего жили все его предки, ради чего вообще развивалась эта цивилизация. Даже если эта потеря и мнимая, сейчас она казалась Криму более чем реальной, ощутимой, зримой. Либо… – об этом Арону трудно было даже подумать, потому что это стало бы потерей и для него, потерей такой опустошающей, что она, наверное, посеяла бы в нём самом семена разочарования, способные прорасти через долгие-долгие годы, дав вечные, никогда не засыхающие побеги – либо к потере дружбы. И Арон совсем не был уверен, что для Крима желание сохранить его дружбу перевесит многовековые традиции и веру, впитанную Кримом с молоком матери. Не до конца уверен был Арон и в том, что то, что он сейчас собирался делать, было правильным. Ведь сам он не знал содержания пророчества. Арон прочёл лишь его начало. То, что он и так знал. Но что было дальше, от избранного до сих пор было закрыто. И сейчас Арон руководствовался лишь голосом своего сердца, совершенно не задумываясь о том, что бы сказал разум, знай он то, что известно Криму. Арон снова поглядел на друга. Может быть, зря он поставил перед ним столь сложный выбор? Возможно, у Крима вовсе нет выбора? Если бы было хоть немного времени! Но нет! Если он, Арон, сегодня же не разрешит эту ситуацию, его друг может лишиться родного человека, и Зойя, если и останется жить, то никогда не сможет стать той же живой и разговорчивой, милой и отзывчивой, любящей и верной матерью, которую знал до сего времени Вилон.