Когда автобус, дернувшись с места, поехал вперед, к ее горлу поднялось вдруг что-то едко-кислое, и Стар поморщилась. Что же она натворила!

Спустя полтора часа автобус подъехал к остановке на довольно широкой, двухполосной улице. Водитель развернулся к салону и объявил безразличным тоном:

– Пайн-Лейк.

Сначала Стар даже не шевельнулась на своем сиденье, занятая крутящимися в голове мыслями. За пределами автобуса царил совершенно другой мир. Ясное голубое небо не закрывали никакие здания, никакие рекламные щиты и электрические провода. Приземистые дома с разноцветными вывесками были окружены крутыми склонами гор, поросшими на отрогах зелеными соснами. Девочка вытянула из кармана записку, развернув ее в задрожавших вдруг руках, перечитала еще раз. Люси определенно что-то знала, и Стар была намерена выяснить, что именно. Она сунула письмо обратно в карман и, наполнившись новой для себя решимостью, вновь почувствовала в себе непривычный покой. Возможно, для нее наконец настало время перестать убегать от правды?

Она быстро прошагала по автобусу вперед, махнула водителю ладошкой и вышла на остановке. Тишина, в которой она очутилась после отъезда автобуса, показалась ей какой-то нереальной – в ней не было постоянного гула людей, автомобилей, не было шумов городского транспорта. Она стояла на деревянном тротуаре, вдыхая студеный воздух, который пах чистой водой и соснами… и к которому явственно примешивался кислый дух ее старого шерстяного пальто и давно не мытых волос. Стар никогда еще не дышала такой чистотой и свежестью – и никогда не чувствовала себя настолько грязной. Она посмотрела вдоль почти безлюдной улицы и увидела висевшую над одним из проходов деревянную табличку с надписью: «Мини-маркет “В горах”».

Мимо прошел мужчина в красной фланелевой рубашке и рабочих джинсах, с трудом сдерживая любопытство и желание наморщить нос. Стар пожала плечами, сунула руки в карманы и потерла пальцами заветный камень. Потом вновь вытащила конверт, еще раз пробежала глазами письмо, расправила плечи и решительно зашагала по неровному тротуару.

– Ты сегодня сверялась с календарем? – раздался у нее за спиной голос Люси.

Джесс взглянула на нее из-за плеча.

– Да, это первое, что я сделала с утра, – отозвалась она. – Но поскольку день сегодня как будто бы ничем не занят, я решила уделить немного внимания бонсаям.

Джесс стояла у окна своей спальни, где она и поместила привезенные с собою миниатюрные деревца. Ножницами она старалась в точности повторять то, что проделывал, бывало, мистер Ким, занимаясь их обрезкой. У него это выглядело легко и естественно, но Джесс эти крохотные деревца казались такими нежными и хрупкими, и она совершенно не представляла, как к ним подступиться. Бонсаю Шанса как будто бы никогда и не требовалось ничего, кроме того, чтоб иногда полить да убрать отмершие листочки. Однако теперь, видя его деревце рядом с растениями мистера Кима, Джесс сознавала, как мало уделяла растению заботы. Вместо живой блестящей кроны его увенчивали лишь истончившиеся ветки, практически лишенные листьев. В сравнении с остальными деревце Шанса выглядело запущенным и каким-то неуклюжим.

– Она едет к нам, – сообщила Люси.

– Иби? – спросила Джесс, слушая ее вполуха.

Она отложила ножницы, взяла влажную тряпочку и принялась стирать пыль с маленьких листочков. Бонсаи явно чувствовали себя не лучшим образом: кроны у них потускнели, и каждое утро Джесс собирала со стола и пола по горсти опавших листков. Ей было больно наблюдать, как они медленно умирают из-за ее незнания и неумелости. Она потерла тряпочкой один из потускневших листиков. Это маленькое растение подарил Шансу какой-то новый друг. Джесс даже не знала, кто именно. В школе у него было вроде бы полно друзей, но дома он как-то обособлялся от них, довольствуясь тем, что играл в своем «форте» под лестницей, читал книжки и пек вместе с Джесс печенье. От этого воспоминания у нее больно кольнуло в груди. В последний раз они пекли вместе печенье на его день рождения. И в ту же ночь он погиб.