…Вот как разговорился наш друг. Я, если честно, и не ожидал от него такого рассказа. Так, незаметно для нас, прошел тот ужасно стрессовый день, который не забудется уже всю жизнь. Мы остановились на ночлег отдохнуть, поднабраться сил для новых неожиданных встреч. И мое подсознание подсказывало мне, что скоро, скоро уже я встречусь с великим царем растений. Наверное, не случайно даются мне на пути к нему все новые и новые испытания.

На следующий день мы пошли дальше. В двух километрах хода нам встретилась долина, которая через полчаса повернула к северу-западу. С левой стороны ее по течению речушки тянулась невысокая, но обширная речная терраса. Когда-то здесь была глухая тайга. Пожар, который был, уничтожил ее совершенно. Остались только редкие обгорелые стволы. Точно гигантские персты, они, словно взывая к справедливости, указывали на небо, откуда за хищническое истребление лесов когда-то явится возмездие в виде сильных дождей и связанных с ними стремительных наводнений. Этот горелый лес тянется далеко в стороны. Чрезвычайно грустный и безжизненный вид имеют такие гари.

К полудню мы вошли в густой лес и сделали небольшой привал. Подкрепив свои силы едой, отправились вперед. Теперь наша дорога стала подниматься куда-то в гору. Я думал, что речка протекает здесь по ущелью, и потому тропа обходит опасное место. Однако Владимир заметил, что это уже не та тропа, по которой мы шли раньше. Во-первых, на ней не было никаких следов, а во-вторых, она шла вверх по ручью, в чем мы убедились, как только увидели воду. Тогда мы решили повернуть назад и идти напрямик к реке, в надежде, что где-нибудь пересечем свою дорогу. Оказалось, что эта тропа увела нас далеко в сторону. Мы перешли на левую сторону ручья и пошли вдоль подножия какой-то сопки. Вековые дубы, могучие кедры, черная береза, клен, аралия, ель, граб, пихта, лиственница и тис росли здесь в живописном беспорядке. Что-то особенное было в этом лесу. Внизу под деревьями царил полумрак.

Анатолий Федорович шел медленно и по обыкновению внимательно смотрел себе под ноги. Уссурийская тайга оживает 2 раза в сутки – утром перед восходом солнца и вечером во время заката. Время неумолимо шло своим равномерным шагом как сейчас, так и миллиарды лет назад. Наконец-то закончился очередной день похода; в лесу сделалось сумрачно. Солнечные лучи освещали теперь только вершины гор и облака на небе. Свет, отраженный от них, еще некоторое время освещал землю, но мало-помалу и он стал блекнуть. Жизнь пернатых начала замирать, зато стала просыпаться другая жизнь – жизнь крупных четвероногих. До слуха моего донесся шорох. Скоро мы увидели и виновника шума: это была енотовидная собака – животное, занимающее среднее место между собаками, куницами и енотами. Тело ее, длиной около 80 см, поддерживается короткими ногами, голова заостренная, хвост длинный, общая окраска серая с темными и белесоватыми просветами, шерсть длинная, отчего животное кажется больше, чем есть на самом деле. Енотовидная собака обитает почти по всему Уссурийскому краю, преимущественно же в западной и южной его частях и держится главным образом по долинам около рек. Животное это трусливое, ведущее большей частью ночной образ жизни, и весьма прожорливое. Его можно назвать всеядным: оно не отказывается от растительной пищи, но любимое лакомство его – рыбы и мыши.

Проводив ее глазами, мы постояли с минуту и пошли дальше. Через полчаса свет на небе еще более отодвинулся на запад. Из белого он стал зеленым, потом желтым, оранжевым и, наконец, темно-красным. Медленно Земля совершала свой поворот и, казалось, уходила от Солнца навстречу ночи. В это время мы услышали треск сучьев и вслед за тем какое-то сопение. Я замер на месте со всеми остальными. Из чащи, окутанной мраком, показались 2 темные массы. Мы увидели кабанов, которые направились к реке. По неторопливому шагу животных мы поняли, что они нас не видят, а также и то, что настал момент разводить костер на ночлег, чем мы и занялись.