Наконец мне наскучило сидеть, и я прилег рядом с Владимиром. В это время до нашего слуха донесся какой-то шорох. Слышно было, как кто-то осторожно шел по чаще. «Должно быть, зверь», – подумали мы, и вся группа приготовила карабины. Шорох приближался. Затаив дыхание, я как все старался сквозь чащу леса рассмотреть приближающееся животное. Вдруг мы увидели человека. Промысловик?.. – По рассказам Анатолия Федоровича я уже знал, как порой опасны встречи с этими людьми. В тайге Уссурийского края надо всегда рассчитывать на возможность встречи с дикими зверями. Но самое неприятное – это встреча с человеком. Зверь спасается от человека бегством, если же он и бросается, то только тогда, когда его преследуют. В таких случаях и охотник, и зверь – каждый знает, что надо делать. Другое дело – человек. В тайге один бог свидетель, и потому обычно случается так: человек, завидевший другого человека, прежде всего стремится спрятаться и приготовить винтовку.

В тайге все бродят с оружием в руках: местные жители, охотники-промысловики. Зверопромышленник – это человек, живущий почти исключительно охотой. В большинстве случаев хозяйством его ведает отец, брат или кто-либо из близких родственников. Любопытно ходить с ним на охоту, у него много интересных приемов, выработанных долголетним опытом: он знает, где держится зверь, как его обойти, где искать подранка. Способность ориентироваться, устроиться на ночь во всякую погоду, умение быстро, без шума находить зверя, подражать крику животных – вот отличительные черты охотника-зверопромышленника. Но надо отличать зверопромышленника от «просто» промышленника. Насколько первый в большинстве случаев отличается порядочностью, настолько надо опасаться встречи со вторым. Промышленник идет в тайгу не для охоты, а вообще «на промыслы». Кроме ружья он всегда имеет при себе саперную лопатку и сумочки с кислотами. Он ищет золото… но при случае не прочь поохотиться и за «косачами» (китайцами), и за «лебедями» (корейцами), которых много в Приморье, не прочь угнать чужую лодку… Встреча с таким «промышленником» гораздо опаснее, чем встреча со зверем. Надо всегда быть готовым к обороне. Малейшая оплошность – и неопытный охотник погиб. Старые таежники с первого взгляда разбирают, с кем имеют дело – с порядочным человеком или нет.

Через несколько секунд перед нами показался зверопромышленник. Он резко остановился, увидев всех нас, и сказал: «Здравствуйте». Анатолий Федорович как старший – он и был им, – проверил у него разрешающие документы на охоту в заповеднике, которые были у охотника в порядке. Немного побеседовав с нами, он распрощался, оставив нам только свою фамилию и имя – Виктор Катеруша, и пошел своей, лишь ему видимой дорогой.

Всякий раз, когда вступаешь в лес, который тянется на несколько десятков километров, невольно испытываешь чувство, похожее на робость. Такой первобытный лес – своего рода непредсказуемая стихия, и не мудрено, что даже туземцы на островах Тихого океана, эти привычные лесные люди, прежде чем переступить границу, отделяющую их от людей и света, молятся богу и просят у него защиты от злых духов, населяющих лесные массивы. Что же говорить про тайгу?

Чем глубже в дальневосточный лес, тем больше он завален колодником. В сопках растительный слой почвы очень незначителен, поэтому корни деревьев не углубляются в землю, а распространяются по поверхности. Вследствие этого деревья стоят непрочно и легко опрокидываются ветрами. Вот почему тайга Уссурийского края так завалена буреломом. Упавшее дерево поднимает кверху свои корни вместе с землей и застрявшими между ними камнями. Сплошь и рядом такие баррикады достигают высоты 4–6 м. Вот почему лесные тропы очень извилисты. Приходится все время обходить то одно поваленное дерево, то другое. Всегда надо принимать во внимание эти извилины и считать все расстояния в полтора раза больше, чем они показаны на картах.