Вершина была суровая, скалистая. Свое название сопка получила потому, сказал Виктор, что там обитает множество змей. Тут, пожалуй, впервые я почувствовал в себе то самое раздвоение, которое ощущал и потом на протяжении всего похода по заповеднику. С одной стороны согревала радость предстоящего пути сквозь тайгу и ожидание все новых и новых впечатлений в масштабе привычном, с другой – горечь от того, что столь дивные микросообщества мелких существ «дремучей поляны» и загадочные дебри какого-нибудь куста, мимо которых мы так быстро проходим, остаются непознанными, неисследованными и незапечатленными на цветной пленке, а следовательно, и в памяти. То есть «царапала» душу неудовлетворенность от непознанной глубины.

Но… «С богом», – произнес Анатолий Федорович глубоким басом и зашагал первым через поляну в лес. Мы вступили в чащу и первое время шли по равнине. Лес отличался от того, который был уже ранее на нашем пути. Первое, что обращало на себя внимание, это сплошные заросли папоротника. Здесь, по словам Виктора, рос главным образом папоротник страусопер (он называется так потому, что листья его и на самом деле отчасти напоминают страусовые перья) и орляк, листья которого, очевидно, напоминают крылья орла. Молодые побеги орляка, оказывается, собирают весной как грибы и даже сдают на заготовительные пункты. Они съедобны – по вкусу напоминают белые грибы. Их не только едят местные жители, но и отправляют на экспорт, главным образом в Японию, потому что нежные побеги орляка – «вараби» – национальное блюдо японцев. Кстати, орляк, пожалуй, самый распространенный папоротник на Земле, один из самых живучих, и растет он почти на всей территории нашей страны.

Часто встречались клены – клен мелколистный, клен ложнозибольдов с мелкими резными листьями, отчего над головами у нас была временами сплошная темно-зеленая, а временами вся пронизанная солнечными лучами и оттого ярко светящаяся изумрудная крыша. Местами «крыша» состояла из листьев маньчжурского ореха, тоже мелкоразрезных, но другой формы, напоминающих листья акации, кое-где сквозила серовато-зеленая рябь амурского бархата. Тут же росли хвойная пихта, корейский кедр, а вперемешку с ними – амурская липа, монгольский дуб… По берегам ручья теснились кусты амурской сирени, которая хорошо смотрится, и очень характерный для Приморской тайги кустарник – леспедеца двухцветная, усыпанная мелкими розовато-сиреневыми цветочками.

Кое-где под солнечным лучом вспыхивали довольно крупные фиолетовые цветы окопника, или борца, названного так за форму цветов: каждый из них напоминает средневековый рыцарский шлем. Приятно было встретить милую русскому сердцу березу, но здесь росла береза главным образом других видов, нежели в средней полосе – береза черная с темной корой и береза желтая с шелушащейся, отстающей от ствола корой, отчего деревца имели какой-то неопрятный вид – не в пример чистоплотной и целомудренно-чистой нашей белокорой березке! И то тут, то там величественно стояли колонны ильмов, словно именно они держали на себе всю мощную зеленую массу. Здешний ильм называется «ильм дольный» в отличие от менее рослого и менее стройного «ильма горного». Его древесина прочна, красива, достаточно хорошо поддается обработке, в результате чего ильм, как и некоторые другие ценные породы деревьев, становится все более редким. Ильмы растут в тропических и субтропических лесах, это типичные представители южной флоры, а относятся они к порядку крапивных, потому имеет родство с крапивой, как ни странно…

Перешли по поваленному дереву речку. Вода в ней была прозрачная, хотя казалась коричневой. Речка текла словно в сплошном зеленом тоннеле. В густоте деревьев лишь кое-где были небольшие просветы, а внизу крошечные полянки с кустарниками, папоротником и еще кое-какими травами, над которыми пляшущим полетом порхали бабочки. Шли хотя и не очень быстро, но без остановок. Только Виктор, который был с фотоаппаратом, нашим родным, отечественным «Зенитом-Е», останавливался, чтобы запечатлеть либо внезапно открывающийся залитым солнцем просвет в дебрях леса, либо куст папоротника с веером листьев, либо гордое соцветие аконита, а то и красивый гриб. Грибы, главным образом поганки и трутовки, были разнообразны и оригинальны по форме и цвету, особенно эффектно смотрелись на стволах старых или даже мертвых деревьев темно-коричневые, почти черные и бархатистые с яркой белой окантовкой «кружева» трутовика, очевидно, из корниофоров – грибы, казалось, светятся призрачным светом.