– Не спорю, вполне приличный автор, но сейчас мне решительно не до него. Видишь ли, я уже пообещала отцу Софи лично позаботиться о ее дебюте в Лондоне на бакстедском балу, который состоится в среду вечером ровно через две недели. Разумеется, ты тоже должен присутствовать. Насколько я поняла, Софи приедет в сопровождении своей тетушки, Роксаны Рэдклиф, одной из дочерей барона Роша, и они поселятся в Рэдклиф-Хаусе на Лемингтон-сквер. Роксана – родная сестра Бетан, а значит, далеко не молода и по возрасту вполне годится в опекунши. Однако Бетан рассказывала мне, что ее сестра никогда не любила город и предпочитала деревенскую жизнь в поместье. Пойми, я просто обязана помочь ей вывезти в свет мою дорогую Софи. – Она умолкла, подняла темные глаза и посмотрела на Джулиана тем самым взглядом, от которого у него всегда перехватывало дыхание. Джулиан подозревал, что этот взгляд в свое время точно так же действовал и на его отца, хотя, возможно, батюшка и без того едва дышал. От старости.

Джулиан предпринял еще одну попытку спастись:

– Если выяснится, что Софи Уилки на днях выпорхнула из классной комнаты, то я немедленно поднимусь на палубу одного из своих кораблей и уплыву в Макао.

– Понятия не имею, что такое Макао и где оно находится, но слово чужое и противное. Нет, милый, тебе не придется никуда уплывать. Софи два года назад похоронила мать, а следом за ней – бабушку и целую вечность соблюдала траур, бедняжка. Ей вот-вот исполнится двадцать лет, она далеко не дитя, скорее уже практически старая дева.

Итак, их разделяет двенадцать лет разницы. Вполне приемлемо с общепринятой точки зрения и абсолютно неприемлемо для него. Она была несмышленым ребенком, когда герцог Веллингтон разбил Наполеона при Ватерлоо. У них нет общих воспоминаний, общего ощущения времени. Но спорить с матерью – все равно что биться головой о массивный каменный камин в большом зале Рейвенскара. Совершенно бессмысленное занятие. Придется сложить оружие.

– Хорошо. Когда ты хотела бы выехать?

Его дражайшая матушка умела выигрывать. Ни тени торжества над поверженным противником – конечно, если этот противник не Лорелея Монро. Коринна встала, нежно улыбнулась ему, поцеловала в щеку и погладила по плечу.

– Говорила ли я тебе, что она настоящая красавица? С темно-каштановыми волосами и глазами цвета летнего неба. И отнюдь не жеманная глупышка. Я просто жду не дождусь, когда увижу ее. – Она снова погладила его. – Ты замечательный сын, дорогой.

– В таком случае, может, ты позволишь мне пожить здесь неделю, чтобы разобраться с делами?

Она потрепала его по щеке:

– Полагаю, при твоем блестящем уме ты справишься за четыре-пять дней.

Все ясно. О пяти днях нечего и мечтать. Четыре – и ни минутой больше.

Джулиан не был дома три года. Почему он не подождал еще три месяца, скажем, до августа, когда проклятый светский сезон уже останется позади? Ну, что сделано, то сделано. Теперь он отправится в Лондон, встретится с Софи Колетт – пишется и произносится на французский манер, – погладит ее по головке и отпустит к джентльменам помоложе.

Лондон

Рексфорд-сквер, 4

Восемь дней спустя

Лорд Девлин Арчибальд Джесер Монро, седьмой граф Конверс, наследник герцога Брабанта и единственный сын Лорелеи Монро, молча стоял в дверях кабинета своего дядюшки и наблюдал, как тот сосредоточенно изучает разложенные на столе бумаги, не замечая ни посетителя, ни объявившего о его приходе дворецкого Тэвиша. Глядя на Джулиана, Девлин почувствовал, что очень соскучился по нему. Все-таки три года – это слишком долгий срок.

Взлохмаченные черные волосы Джулиана торчали в разные стороны, ворот рубашки распахнут, а сама рубашка сияла ослепительной белизной, столь же безупречной, сколь и бледное лицо Девлина. Ну, скажем, почти безупречной. Девлин улыбнулся и громко кашлянул.