У матушки были такие же густые темные брови, как у него, и он не однажды слышал ее охи и ахи, когда горничная – известная миру под именем Бедняжка Барби – каждые полторы недели удаляла лишние волоски.

– На сей раз я решительно и твердо поставлю Лорелею на место. Я не позволю ей изводить меня оскорбительными нападками. Она слишком много себе позволяет. Послушать ее, так я никуда не гожусь, а твой дорогой отец на старости лет выжил из ума и в семьдесят пять лет женился бог знает на ком – то есть на мне! И вот, полюбуйтесь, что из этого вышло: я произвела на свет бог знает кого – то есть тебя. И тут она прямо-таки заходится от негодования, и все ее бесчисленные подбородки начинают дрожать. Ей, видите ли, твое рождение представляется возмутительным недоразумением. Ты, конечно, совершенно неполноценный. Разве из чахлого старческого семени может произрасти что-нибудь хорошее? То ли дело ее супруг – он родился, когда твой дорогой отец находился во цвете лет и у него было все в порядке с головой. А ты мало того что родился, так еще и занялся коммерцией. Какой кошмарный позор! – Матушка остановилась, перевела дыхание, потрогала изящными длинными пальцами чайную чашку и просияла. – Если мне не изменяет память, Лорелея сильно располнела. А я – нет! Кроме того, я готова держать пари, что она снова облачится во все фиолетовое. – Коринна слегка вздрогнула.

Джулиан молчал.

Она внимательно посмотрела на него:

– Девлин всегда приезжает в Лондон на светский сезон. Я слышала, его отец подыскивает ему подходящую невесту. Ведь Девлину уже двадцать семь – представь, как летит время! – и ему необходимо жениться и обзавестись потомством.

– Значит, решено стреножить нас обоих?

Она пропустила его замечание мимо ушей.

– Пожалуйста, Джулиан, пусть тебя не волнуют мои взаимоотношения с Лорелеей. Я удостою ее самым что ни на есть царственным кивком и прошествую мимо.

Джулиану не хотелось сдаваться.

– Мама, ты отлично управишься без меня, – повторил он и с изумлением увидел, что ее небольшой изящный подбородок задрожал, а прекрасные темные глаза наполнились слезами.

– Хорошо, Джулиан, ты вынуждаешь меня сказать тебе правду.

– Правду?

Джулиан с любопытством ждал продолжения, но тут из холла донесся заливистый лай.

– У меня для тебя сюрприз, мама.

Открыв дверь гостиной, Джулиан подал знак своему камердинеру Плинию, и тот спустил с поводка привезенных из Генуи той-спаниелей.

Оказавшись на свободе, собачки с радостным визгом устремились к хозяину, окружили его и, весело встряхивая длинными шелковистыми ушами, исполнили маленький танец, которому он их научил.

Джулиан присел на корточки и сгреб своих любимцев в охапку.

– Матушка, позволь представить тебе Клетуса, Беатрис, Оливера и Гортензию. Каждому из них год от роду. На первый взгляд они кажутся одинаковыми, но ты поймешь, что это не так, когда познакомишься с ними поближе. У них совершенно разные характеры. Думаю, они облюбуют для себя мой кабинет, поскольку его двери выходят на прогулочную лужайку.

– Бог ты мой, какие чудесные создания! Чрезвычайно любознательные и подвижные, не так ли? Особенно вот этот.

– Это Клетус.

– По-моему, он смотрит на меня с интересом.

Джулиан поднял ошалевшего от восторга Клетуса, и, пока Коринна гладила его мягкую шерстку, тот успел добрый десяток раз лизнуть ее руку.

– Будем знакомы, Клетус, – сказала Коринна. – Надеюсь, тебе здесь понравится, и ты будешь хорошо себя вести, правда?

Клетус вырвался из рук Джулиана, взвизгнул, тявкнул и облегчился на обюссонский ковер. Коринна улыбнулась:

– Да, милый, этим прелестным малышам самое место в твоем кабинете. Будь добр, позвони, пусть Пуффер займется оплошностью, которую допустил малютка Клетус.