Уставшие от безденежья сельчане рады за выпивку сообщить всё, что они знают. Продают «туристам» окаменелости, которые выкапывают в своих огородах. Находили здесь и окаменевшие яйца динозавров.

По российским законам подобные древности считаются полезными ископаемыми. Для их добычи необходима лицензия, но достаточно заявить, что находка сделана на собственном участке, как окаменелость превращается в личную собственность. И она уплывает либо в частную коллекцию, либо за границу. А там на аукционах яйцо динозавра с эмбрионом стоит бешеные деньги.

…Дорога резко забрала вправо, огибая холм, который почему-то прозвали Червивым. И вдруг совсем близко, буквально метрах в десяти, Мокрецов услышал гул еще одного мотора. Но ни рядом, ни впереди, ни сзади НИ ОДНОЙ МАШИНЫ НЕ БЫЛО!..

Привет, невидимка!

То лето на грибы да ягоды урожайное было. А у пенсионера Василия Расторгуева – несчастье.

Для грибной охоты, как, впрочем, и везде, сноровка нужна. Да и лес надо знать, уметь в нём ориентироваться. И в этот раз всё у Расторгуева вперекувыр пошло. Заблудился в трёх соснах. И никакие грибы не в радость – выбраться бы только из этого гиблого места!

Василий долго сидел на пеньке, обдумывал, что ему делать дальше. Вокруг – ни души, разве что только птицы в полумраке-полусвете поют. Да вот не греет это сердце.

Впереди, виднелось болотце, сплошь покрытое ряской. Василий поравнялся с ним, и из его горла как-то самопроизвольно вырвался крик

– Ау!

Он прислушался.

– Ау! – донеслось до него откуда-то совсем близко. Это было не эхо – голос бы свой он сразу распознал.

– Эй, кто там? – снова закричал Василий. – Помогите отсюда выбраться, заблудился я.

Тут ему показалось, что его передразнивают.

– Эй, кто там? – переспросил незнакомый голос. Он был каким-то вялым, летаргическим.

Василия охватила злость. Но злость – плохой помощник в любом деле. Он все-таки пересилил себя и снова пошёл – как ему думалось, именно туда, куда надо.

– Мне повезло, – говорит он. – Встретил ещё одного грибника, Иваныча. Тот и вывел меня на тропинку, ведущую к деревне – она, кстати, совсем близко находилась. Прощаемся, а Иваныч спрашивает, не у Лешачьего ли болота я заплутал. «Да, – отвечаю я, – было там болотце какое-то». А он мне такой сказ. Дескать, в этом месте вообще всякая чертовщина творится. Никого нет в помине, а голоса звучат. И не эхо это…

Прямо мираж какой-то. А существуют ли они вообще – миражи, которые слышно?

А вместо смерти — пламенный мотор

Мокрецов не ожидал, что тоже станет жертвой акустического миража. Он добирался до дома на своей «Ниве» после очередной вылазки в «зону». Получил сигнал о пропаже водителя Миши Агаянца.

Мартовские дни были свинцово-серыми – подкрадывалась весна. Но в пятницу дождь пополам со снегом зарядил с самого утра – зима не хотела сдавать позиции. Дорога – сплошная непролазь, а тут ехать надо. Да и путь неблизкий. Председатель колхоза договорился о каких-то трубах, надо было их привезти. И сделать это требовалось как можно быстрее – иначе дефицит попадёт в другие руки.

Миша Агаянц, получив это задание, вышел из конторы, помянул недобрым словом начальников и только после этого сел в кабину своего грузовика. «Ладно, похужей бывает», – утешил он сам себя и поехал туда, где, занавешенные серой сеткой дождя, едва проступали дымчатые складки холмов. И исчез вместе с машиной.

Мокрецов боялся, что застрянет а поисках Миши. Грязь тут знатная: жирная, прилипнет, так прилипнет.

Но опасения были напрасными. Земля ещё не отошла от зимы, грунтовка «держала». И машина шла ходко, лавируя между выбоинами и ямами.