Свет в комнате преобразился, став неоновым и пульсирующим. Волны энергии оплетали его, словно он оказался в эпицентре вселенской воронки, затягивающей в себя. Пейзаж вокруг расплывался, искрился, словно он находился в сердце вселенной, где законы физики обратились в пыль. Взгляд Александра тонул в калейдоскопе цветов – багряных, изумрудных, золотых – сплетавшихся в причудливые узоры, танцующих перед ним в безумном вихре.

Каждый лай, вырвавшийся наружу, рождал резонанс в этом чужом мире. Он видел, как многогранные фигуры сливаются и распадаются, пульсируя энергией, восторгом, самой красотой. Словно оказавшись в центре невероятного концерта, он парил между мирами, где звук его голоса порождал сложные, неземные мелодии и ритмы, растворяющиеся в пространстве.

Камилла, с лёгким изумлением в глазах, наблюдала за преображением Александра. Тихий смех, перемешанный с восхищением, дрожал в её груди. "Что с ним творится?" – недоумевала она, видя, как лицо его озаряется внутренним светом, словно он припоминает забытые истины о себе, о мироздании и о тончайшей нити, связующей их воедино.

Александр ощущал, что этот новый мир – не только физический, но и духовный. Он видел себя отстранённо, со стороны, и странное, пьянящее чувство свободы заползало в его грудь. Крики, исторгаемые им, были уже не просто звуками – они превратились в язык, на котором переговаривались вселенные. Его энергия смешивалась с окружающей, сплеталась с энергией Камиллы, рождая нечто большее, чем просто игру – некое сакральное действо.

– Я – часть чего-то большего! – воскликнул он безмолвно, и в этот миг стена, отделявшая его от этого параллельного мира, рухнула окончательно. Он видел едва уловимые потоки энергии, пронзающие его насквозь, словно он сам стал живым проводником между различными реальностями.

Каждый лай звучал всё мощнее, словно пульс, отбивающий ритм связи с неведомым измерением. В каждом звуке он чувствовал не просто вибрацию, а частицу своей души. Лай переливался в ответ мира – энергетическое поле вокруг трепетало, искрилось, пленяя чувства и растворяя границы времени и пространства.

Камилла наблюдала за преображением. Его динамика, уверенность, вихрь внутренних смятений и восторга захватили её целиком. Она не понимала происходящего, но чувствовала себя частью чего-то большего – словно они ворвались в измерение, где само взаимодействие стало священным ритуалом.

Александр лаял, погружаясь в транс, позволяя потоку энергии омыть его сознание. Каждый звук вытаскивал на поверхность из глубин подсознания смутные ростки невыразимых желаний, стремлений, страхов и надежд. Он знал – в этом новом мире им откроется нечто, недоступное в обыденной жизни. Близость, рожденная в этом разделённом экстазе, позволяла ему раскрыться, словно бутон, ощутить сопричастность к самому процессу творения.

Камилла ощущала, как лавина этих эмоций накрывает её, смывая привычные рамки рациональности. Воздух вокруг них сгустился, приобретая ощутимую текстуру, словно они оказались внутри живого организма. Она видела, как лицо Александра искажается в гримасе экстаза и муки, как по его щекам катятся слёзы, отражающие мерцающий свет неведомого измерения. Страх и восхищение боролись в ней, но побеждала необъяснимая потребность остаться, углубиться вместе с ним в эту бездну.

– Камилла! – закричал он, но вместо слов произнёс ещё один лай, который звучал как зов. Зов, чтобы она тоже пустилась в этот танец, чтобы ушла вместе с ним туда, где все возможно, и нельзя бояться быть собой.

Постепенно лай стих, превращаясь в протяжное, стонущее эхо. Энергетическое поле вокруг них начало рассеиваться, оставляя после себя ощущение звенящей пустоты. Александр рухнул на пол, тяжело дыша, словно после изнурительного забега. Камилла бросилась к нему, обнимая за плечи, ощущая, как его тело дрожит от пережитого напряжения.