– Хорошо, – сказала Леона, – понимаю. Если ложа пуста, я не сниму вуали; если же в ней кто-нибудь будет…

– Нет, – возразил полковник, – как раз наоборот.

– А! Превосходно, поняла… он узнает, что это я…

– Именно.

– И его любопытство будет возбуждено.

– Вы угадали.

– Итак, – добавила флорентинка, – от любопытства до любви, от любви… до безумия…

– Только один шаг, – подсказал полковник.

Он оставил Леону в ее новом жилище, советуя ей надеть в Оперу все черное – цвет, наиболее оттенявший ее ослепительную красоту, а сам отправился на улицу Виктуар.

Так как де Берн был у полковника, то последний должен был отплатить ему визит. А потому ничего не могло быть естественнее посещения полковника Леона. Де Берн уже с месяц находился в Париже.

Накануне, как известно, он всадил пулю в шею шевалье д'Асти и сам был слегка ранен в бок; но рана его была настолько легка, что он считал излишним ложиться в постель; одевшись по-домашнему и полулежа на оттоманке в курительной комнате, он разговаривал со своими двумя новыми приятелями, когда вошел полковник.

– А! Это вы! – приветствовал его хозяин. – Милости просим; не получили ли вы сведений о Лемблене?

– Да, сегодня утром, – ответил полковник, – жизнь его вне опасности, но выздоровление его затянется надолго.

– Тем хуже!

– А как другой? – спросил де Берн одного из своих друзей.

– Ах! – ответил тот. – Рана шевалье настолько тяжела, что врач ни за что не отвечает. Шея прострелена.

– Без сомнения, раненый – один из ваших друзей? – с простодушным видом спросил полковник.

– Увы! Нет. Это один из моих противников. Рука у меня, к несчастью, очень тяжелая.

– Как! У вас опять была дуэль?

– Вчера утром на Кателанском лугу.

– С кем?

– С шевалье д'Асти.

– Я с ним не знаком, – сказал полковник, – но часто слыхал это имя.

– Мы поссорились в Итальянской опере.

– Без сомнения, из-за какого-нибудь пустяка?

– О! Как вам сказать…

В таком случае я догадываюсь: причиной была женщина, как в большинстве дуэлей.

Вы ошибаетесь, полковник, причина была еще проще: мои друзья уверили меня, что мне для того, чтобы прославиться, не хватает любовницы и дуэли на пистолетах. Чтобы найти первую, нужно время, а повод к дуэли найти ничего не стоит… Я увидал господина, лорнировавшего меня» спросил его о причине – и дело готово.

– Вы мне напомнили доброе время 1815 года, – в восторге вскричал полковник, – когда регулярно три раза в неделю бонапартисты бились с роялистами! А львицу вы отыскали?

– Нет еще, но я ее уже наметил…

– А! – протянул полковник.

– Вы знакомы с Леоной?

– Я встречал ее.

– Неужели она так красива, как об этом говорят?

– Очаровательна! – в восторге воскликнул полковник.

– И умна?

– Как черт, но… Полковник остановился.

– А, – спросил де Верн, – что значит это «но»?

– Леона не свободна.

– Неужели?

– Она влюблена в маркиза Гонтрана де Ласи, который ради нее наделал множество глупостей.

– Превосходно! Я отобью ее у него.

– Я немножко знаком с де Ласи; этот человек способен убить за женщину, если бы даже он уже разлюбил ее.

– Или его убьют, – просто заметил де Верн и тотчас же прибавил: – А где можно встретить Леону?

– Каждый вечер в Опере.

– Одну?

– Почти всегда.

– Сегодня же вечером я поеду в Оперу.

– Она сидит обыкновенно в ложе у авансцены с правой стороны.

– Отлично, неделю назад я взял ложу у авансцены с левой стороны, и как раз против нее.

– Она постоянно сидит под вуалью, – прибавил полковник, рассказывая все эти подробности с добродушием газетного репортера.

– Черт возьми! И она никогда не снимает вуали?

– Никогда. Де Ласи, ненавидящий музыку, не хочет, однако, лишать ее удовольствия бывать в Опере, но запрещает ей снимать вуаль, так как он страшно ревнив.