Ева не обращала внимания на реплики, прошла и села напротив, запрокинула ногу на ногу и громко положила руки на стол, скрестив пальцы.

– Ночью приснился странный сон…

– Да ты издеваешься, – хором перебили мужчины.

– Заткнитесь оба и дослушайте, – выкрикнула и закашлялась.

– Это от того, что много куришь, – подметил Захар.

– Тоже мне, умник нашелся, так вот, продолжу. Он казался странным, будто действие происходило на яву. Я видела то, что произошло на месте, в ночь повешания, и задержанный присутствовал там. Утром, уже придя в себя от кошмара, осознала к чему это. Осмелюсь предположить, что мужчина страдает лунатизмом, ходит во сне…

– А мысль вполне правдоподобная, – вмешался Захар, – психическое расстройство, крайне редко имеет хроническую форму, в основном временное.

– И лунатики не помнят о происходящем…

– Согласен, – подтвердил тот, – но опять же, это смогу выяснить в больнице, поэтому план не меняется. Что скажешь Давид?

– Не смею задерживать док.

– Можно с тобой? – вскочила Ева, когда Захар встал.

– Я позову тебя, когда примусь за обследование, пойдет?

– Ладно, – огорчилась девушка, – тогда до встречи, – она спешно покинула помещение.

– Говорил же, дамочка не в себе, – резюмировал Давид.

– Зато хороша чертовка, – подмигнул Захар, – увидимся, – он пожал руку следователю и удалился.

До психиатрического отделения они добирались не менее часа. Больница находилась за чертой города. Здание напоминало дворец, разделенный на три корпуса, один из которых закрытого типа. Каждая отдельная постройка имела главенствующую инстанцию, в виде башни с заостренной конусообразной крышей, на верхушке красовались огромные позолоченные часы.

Мерседес Гелендваген, что подарил Захару Айзик, притормозил у центрального входа, спустя пару минут, рядом оказался микроавтобус с затемненными окнами. Пара охранников в полицейской форме, вытащили задержанного.

– Добро пожаловать, дружок, – проговорил психиатр и открыл массивную деревянную дверь, – теперь это твой дом, конечно, как надолго, зависит от тебя.

В помещении суетились медицинские сестры и другой персонал. Захар сделал отметку в тетради дежурной, у входа, и пошел прямо по коридору. Петляя по лестницам, миновав уже порядка сотни палат, они наконец очутились напротив белоснежной деревянной двери. Доктор распахнул ее, и пригласил конвой войти.

– Сегодня отдыхай, а завтра утром начнем процедуры, – сообщил Захар, пока с задержанного снимали наручники.

Весь день Ева провела в секционном зале, изучала труп священника. Девушку на столько потрясло случившееся с ним, что не заметила, как начала шепотом читать ОТЧЕ НАШ. Ближе к вечеру направилась в кабинет, решив написать заключение по вскрытию и пораньше вернуться домой. Налив кофе, Ева уселась за работу. Только взяла в руки бланк, как листы зашевелились, ручки попадали на пол и стало заметно холоднее.

– Да что же это. – Она бросилась собирать вещи, но они словно не хотели этого и отодвигались все дальше, резкими движениями.

Девушка двигалась за листами и уже оказалась у шкафа с зеркалом. Подняла последний бланк и встала, машинально взглянула на отражение.

– Боже, – взвизгнула, когда увидела вместо себя его.

– Тише, – проговорил священник замогильным голосом, – я должен рассказать правду…

– Да конечно, – бурчала она. – Это ни ты, ни он, не я… В общем вас здесь нет, потому что так не бывает…

Девушка положила бумаги на стол, схватила плащ и выбежала из морга.

– Завтра напишу, – подумала и отправилась домой.

На часах полночь, он снова опоздал на важную встречу.

– Они этого на дух не переносят, – твердил шепотом и уже бежал по темному коридору.