…Великий Нун, поднимаясь из вод предвечной бездны, держит в руках ладью, на которой – основные божества и солнечный диск…

Речь снова идёт о пробуждении в пустоте «первого Я». Понятно, что основные божества здесь, присутствуют только в потенциале, также как и «праджапати», порождённые Брахмой до появления первой «женщины», то есть, до, собственно разделения на «Я» и «не Я». «Основные божества» в «ладье», – символы творческого потенциала «первого Я», что проявится в первом большом взрыве и его составляющих, преобразуется, как составляющие схлопывания в точку, и, при выходе на второе творение, станет семенами, началами аспектов нового мироздания.

…Великая мать, в образе коровы, сажает божественное дитя меж своих рогов и выпрыгивает из несотворённого в сотворённое, и творит мир, открывая глаза…

Вновь те же символы, но с акцентом на «Великую мать», стоящую за «первым Я», что символизирует «божественное дитя». Что может символизировать образ «Великой матери»? «Тьму за глазами»? Или это образ вечного божественного мира, какого то из его проявлений? Сложно сказать. Непостижимый «божественный мир» и наш, временный и ограниченный, именуются здесь мирами, «несотворённого» и «сотворённого». И творение пустоты пространства, будущего вместилища вселенной, как самый первый шаг в творении мира, осуществляется здесь открыванием глаз, взглядом, вниманием. Хотя очевидно, что в эти образы в мифах Египта, вкладывается и несколько иной смысл. Он заключается в том, что мир не творится, он существует непрерывно, и проявляется, появляется, когда возникает «свет», свет божественного взгляда, свет внимания, свет сознания. Мы уже говорили о чём-то подобном, когда разбирали символы «радужного моста» и «дуба». Помнишь? Я сказал тогда, что «искра» «божественного мира», до которой дотянулось «первое Я», не только воспламенила «сырьё», из чего и возник, вспыхнул первый большой взрыв, можно сказать, что она проявилась, спроецировалась здесь, в материальном мире, и этой проекцией и оказался бесконечно распахнувшийся взрыв. Дальнейшее, уже настоящее, бесконечно долгое творение вселенной, также вполне верно будет назвать проявлением, проекцией божественного мира в пространство пустоты через «первое Я».

…Бог Атум, самопородившийся, сам пришедший в существование…

Точно те же эпитеты, что и у Брахмы, и по тем же самым причинам. У него нет, ни зримого отца, ни зримой матери. Он пробудился, возник, развернулся среди «нигде», один, в полной пустоте. Но дальше, тема сексуального влечения подана ещё ярче:

…Атум совокупляется с собственной рукой, проглатывает собственное семя, его рот превращается в предвечную космическую утробу, откуда выплёскиваются, созревшие основания нового мироздания…

Идея мастурбации здесь, совершенно не случайна, ведь влечение «первого Я», если мы принимаем именно эту версию возникновения первого большого взрыва, – это влечение к чему-то незримому, воображаемому, что является, в общем-то, необходимым условием описываемого здесь действа. Конечно, объектом влечения «первого Я», в тех случаях, где мотив первого взрыва именно таков, объявляется, тот или иной, символ пустоты «не Я», ты помнишь такие примеры, но, на деле, это кажется маловероятным. Чувство острого неуюта, от окружающей тебя пустоты, – это понятно, а вот – влечение к ней, кажется мне мотивом маловероятным. К тому же, мы с тобой уже приходили к выводу о том, что взрыв, проливающийся в пустоту, это результат неудавшейся попытки «первого Я» дотянуться до «божественного мира», вернуться в него. Именно этот, вспоминаемый, воображаемый «первым Я» «божественный мир», и был настоящим объектом влечения, а значит, символ «мастурбации» здесь вполне уместен. В данном эпизоде, устремление к этому божественному миру, символизируется – «совокуплением с собственной рукой», семяизвержением, и даже, – «проглатыванием» этого «семени». Все эти этапы, как назло, – их ещё и три, являются созданием того самого триединства, благодаря которому, «первое Я» взрывается в окружающее его пространство. Что и описывается в этом эпизоде, как «выплёскивание изо рта», «ставшего предвечной космической утробой», «созревших оснований нового мироздания». Это «выплёскивание», и есть – тот самый Шу, что встречает нас в следующем эпизоде: