– Она ещё не ответила, – сказал Витанис. – Но при случае обязательно передам. Спасибо.

Ривт кивнул и обернулся на странные звуки. Нирому надоело мыть пол, и он начал танцевать, размахивая шваброй. Споткнулся о полное ведро, зацепился ногой, пролил его и сам упал в лужу.

– Дрюш, ну ты даже стойло почистить не можешь, как нормальный человек! – воскликнул Ривт.

– Я такой, – просиял Ниром, встряхиваясь, как мокрая драгончая.

Витанис прикрыл лицо рукавом, но не улыбнулся. Его занимали мрачные мысли, избавиться от которых было непросто. Проблем у него хватало.

Белокрыл рос не по дням, а по часам, Искра становилась всё более беспокойной. Парень прекрасно понимал, что прятать их бесконечно у него не получится. Вот-вот правда о беглой драгончей выплывет наружу, а с ней и секрет расколотого чаронита. Витанис не знал, что делать. Посоветоваться бы с отцом, но тот исчез в мире призраков, и мать пока не могла придумать, как его оттуда вызволить.

Всё свободное время он проводил на Белой пристани. После того как они с дельфи сплавали на Хвост, Витанис понял, что по воде можно путешествовать иначе. Он придумал и начертил схему повозки, которую могли бы тянуть дельфи.

Мариса его идею одобрила, и теперь они вместе пытались воплотить эту задумку. Бирк и Арива любили приключения и готовы были бороздить просторы Большого озера вместе с Витанисом. Дружба с ними помогала юноше надеяться на лучшее. Они как будто делились с ним жизненной энергией и бодростью.

Они и Мариса, конечно.

Чара Лазария сердилась. Это было очевидно, несмотря на то что маска, как всегда, скрывала выражение её лица. Но тихий шелестящий голос звучал раздражённо, когда она обращалась к ученице.

– Ты не стараешься, Эльда, я вижу.

– Я пытаюсь, – устало ответила девочка.

– Нет, не пытаешься! А знаешь, в чём основная причина?

– В чём?

– В том, что он чувствует твоё отношение! – воскликнула Лазария.

– О чём вы?

– Живолист чувствует, что не нравится тебе.

Эльда осваивалась в Зелёном ордене под присмотром самой чары Лазарии. Та почти неотступно следовала за девочкой, и даже если женщины не было рядом, присутствие главы ордена всё равно ощущалось. Другие ученицы сторонились Эльды, опасаясь заговаривать с ней, потому что наставницы предупредили всех, что новенькой нужно время на адаптацию. Отвлекать её от занятий и общения с чаронитом строго запрещалось. Никто не желал нарушать этот запрет. Казалось, все трилистницы были связаны какой-то незримой нитью.

Эльда и сама не рвалась общаться с новыми однокурсницами. Она ждала возможности увидеться со своими друзьями или хотя бы записки с новостями. Но время шло, а писем не было. Как будто все забыли о ней после несостоявшейся дуэли. Она сама писала каждый день, но в ответ не получала ничего.

– Что ты молчишь? – вырвала её из грёз чара Лазария.

– С чего вы взяли, что Живолист мне не нравится? – опустив глаза, пробормотала Эльда.

– Это написано у тебя на лице, – отрезала Страшилла. – Если между чарой и её камнем нет доверия, то о какой совместной работе может идти речь?

Девочка осторожно прикоснулась к камню. Чаронит ответил ей короткой вспышкой света и снова спрятал три искры в глубине.

– Но иногда он отзывается мне…

– Это естественно. Он тоже хочет жить, несмотря на то что не устраивает собственную носительницу.

– Я не уверена, что мы сможем подружиться, – сказала Эльда.

Чара Лазария нервно пожала плечами.

– Ты знаешь, я не слишком-то верю в дружбу, – наконец сказала она. – Но ты можешь пользоваться этим словом, если тебе оно больше нравится.

«Как можно не верить в дружбу?» – подумала Эльда.