Рашид, стоявший рядом, также ощущал нарастающее давление, как будто сам город, сам этот лабиринт времени и пространства, в который они забрели, сжимал их. Он почувствовал, как его разум почти растворяется в этом месте. Это не было обычным пространством. Это было место, где время и реальность становились зыбкими, где не существовало ни начала, ни конца.

Он повернулся к Мелек и, несмотря на собственные страхи, взял её за руку. В её глазах горел тот же огонь решимости, что и в его. Он знал, что они не могут сдаться. Несмотря на всё, что им открывалось, они были частью этого пути, и теперь не было пути назад.

– Мы не можем позволить этому победить, – сказал он, его голос был твёрдым. – Мы должны найти ответ, Мелек. Мы должны понять, почему мы здесь. Почему это нас выбрало.

Мелек посмотрела на него, и в её взгляде был тот же решительный огонь, что и у него. В её сердце снова загорелась искра надежды, несмотря на тёмные слова, которые произнесла фигура её матери. Возможно, они были созданы этим миром, чтобы нести в себе ответы, которых она так долго искала. Но, возможно, ответы скрывались в самой их душе, в тех местах, которые они боялись исследовать.

– Ты прав, – наконец сказала она, её голос стал твёрдым. – Мы пройдём через это. Мы откроем то, что скрыто.

И в тот момент, когда они решительно шагнули вперёд, пространство перед ними изменилось. Стены лабиринта расступились, и перед ними открылась огромная залитая светом площадка. В центре стоял древний круг, в котором был вырезан сложный символ – символ, который казался знакомым, но одновременно чужим.

Мелек сделала шаг вперёд и положила руку на этот символ. В тот момент воздух вокруг неё стал невероятно лёгким, но от этого чувства её тело напряглось, как натянутая струна. Она почувствовала, как что-то древнее и мощное просыпается внутри неё, как если бы сама сила времени начала реагировать на её действия.

Звуки туманного прошлого начали возникать вокруг них – шёпоты, голоса, старинные звуки, напоминающие битвы и переживания давно забытых людей. Всё вокруг них начинало трансформироваться, пространство исчезало, и они снова оказались в месте, где единственная реальность – это их собственное внутреннее восприятие.

– Это не конец, – прошептала Мелек. – Это начало.

Рашид посмотрел на неё, и в его глазах было понимание. Они стояли на пороге чего-то огромного, и, несмотря на страх, они были готовы встретить это лицо в лицо. Стамбул, с его древними тайнами, его невидимыми путями, его безбрежными водами, был готов открыть им ещё одну правду. Но эта правда не была тем, что они ожидали. Это была правда о себе.

И с каждым их шагом лабиринт изменялся. Тайны, которые скрывал этот город, теперь становились их собственными, а их судьба – неотвратимой.

В тишине, которая была не тишиной, а гулким эхом древних эпох, Рашид и Мелек стояли перед тем, что казалось невозможным. Пространство вокруг них дрожало. В его центре, точно в точке пересечения всех времён и миров, находился этот древний символ. Он был словно точка пересмотра, переплетение дорог, которых они никогда не знали. В его центре была пустота, и эта пустота тянула за собой всё остальное.

Мелек почувствовала, как что-то древнее, забытое, но неизбежное, просыпается в её груди. Босфор с его голубыми водами, Стамбул с его лабиринтами узких улочек и великих дворцов – всё это было связано не только с историей, но и с её жизнью. И теперь, когда она стояла перед этим символом, всё казалось ясным и бесконечно сложным одновременно. Как же она могла не понять этого раньше?