Директор, стоя возле стола, молча ждал, пока Горчаков выговорится.

– У Ивана был очень сильный дар целителя, – вместо директора ответил Игорь Владимирович.

Он остановился, опираясь на трость, и спокойно смотрел на метания Горчакова.

– А вот и вы! – остановившись, воскликнул Горчаков. – Это с вашей помощью Иван попал в неприятности. Сильный дар, говорите? А почему я ничего об этом не слышал?

Горчаков недоверчиво прищурился.

– Я говорил вам, – поспешно вставил Юрий, поднимаясь с дивана.

– Да? – удивился Горчаков. – Не помню.

– Дар был редкой силы, – кивнул Игорь Владимирович. – Я даже устроил Ивану практику в моем госпитале. И поверьте, по словам целителей он отлично справлялся.

– То-то и оно! – снова вспылил Горчаков. – Видимо, слабая кровь и большие нагрузки сказались на здоровье парня. Вот он и не выдержал.

– Вы обвиняете меня в том, что Иван потерял дар? – нахмурился Игорь Владимирович.

В его голосе прозвучали стальные нотки, сильные пальцы сжались на набалдашнике трости.

– Я никого не обвиняю, – раздраженно ответил Горчаков. – Нам всем стоило быть осмотрительнее. Не возлагать чересчур больших надежд на полукровку. Зачем ему Путь? Он мог отлично работать фельдшером или лекарем, раз уж у него способности к медицине. Впрочем, я благодарю вас за то, что вы позаботились о моем… моем сыне. Как только он немного оправится, я заберу его из госпиталя и пристрою к делу. Разумеется, услуги целителей будут мною оплачены.

Эти слова князь произнес с заметным усилием.

– Благодарю вас, князь, но оплата не требуется, – ледяным тоном ответил Игорь Владимирович. – Иван пробудет в госпитале столько времени, сколько понадобится для его полного выздоровления. Это просьба его матери, и я не оставлю ее без внимания.

– Как хотите! – фыркнул Горчаков.

Меня удивило, с какой неприязнью Николай Андреевич относится к Ивану. Но вмешиваться в разговор я не спешил, просто наблюдал за Горчаковыми. Особенно меня интересовал Юрий.

Я чувствовал, что он напряжен, и очень сильно. А с чего бы? Ведь он получил Путь еще до происшествия с Иваном. Юрию ничего не угрожало.

Допустим, Юрий недолюбливал брата. Но тогда сейчас он должен скрывать радость. А никакой радости в нем я не чувствовал. Только растущую тревогу и напряжение.

А не подлить ли масла в тлеющий огонь?

Я прислушался к дару, но он молчал. Ладно, подождем.

Николай Андреевич повернулся к директору:

– И что вы теперь собираетесь делать?

– Допросить служителя, – ответил директор. – Последнюю неделю ваш сын провел под его присмотром. Я его уже вызвал.

– Имейте в виду, у меня очень мало времени, – поморщился князь. – И прошу вас, любезный Илларион Богданович, ни слова газетчикам! Вы ведь знаете, эти писаки из всего норовят сделать сенсацию.

– Разумеется, Николай Андреевич, – кивнул директор. – Но я не могу ручаться за остальных гостей церемонии.

– Это благородные люди, – с пафосом ответил князь. – Они не станут сплетничать.

Я усмехнулся про себя.

Еще как станут. Уже завтра по всем гостиным Столицы разнесется весть о том, что незаконнорожденный сын князя Горчакова потерял дар. Все станут выражать князю сочувствие, а ему и дела нет до судьбы сына.

– Ну, где этот ваш служитель? – нетерпеливо спросил Горчаков.

Словно отвечая на его вопрос, в дверь робко постучали. А затем в кабинет вошел Игнат.

– Вызывали, ваше высокоблагородие? – спросил он, останавливаясь на пороге.

Выходит, это Игнат прислуживал Ивану Горчакову? Что ж, тем лучше. Мне-то он расскажет все, без утайки.

– Проходите, – строго кивнул Игнату директор.

Игнат нерешительно подошел к столу.

– Расскажите, что Иван Горчаков делал в течение последней недели?