Эльга понимала: Кузнечику удалось до неё достучаться, она запуталась в чувствах к нему. Им так и не удалось объясниться, Вета приезжала уже сегодня – выходит, не судьба прояснить назревшие вопросы.

Вечером того же дня две девушки столкнулись на лестнице, с любопытством обшарили друг друга глазами. Олежкина подруга Эле не глянулась. Девица была худой, высоченной, серой, как мышь, с вытянутым лицом, нечистой кожей, тонкими губами, длинным носом; лишь пышные, светло-пепельные волосы притягивали внимание.

– Я лучше, – бормотала Эльга, влетая в комнату под удивлённые взгляды приятельницы, – Какая же настороженность во взгляде его подружки! Вероятно, милые соседи успели донести про нас с Кузнечиком?

Дни шли. Быть рядом и не видеться с Олегом становилось мучительно, это угнетало. Правда, случай столкнул их однажды, когда ночью приспичило опустить письмо подруге, чтоб ушло с утренней почтой. Он курил, сидя на ступеньках крыльца. Сердце забилось пойманной птицей. Она прошелестела приветствие, голос вдруг пропал. Девушка почти не различала Серёгина в темноте, только огонёк сигареты, зато чувствовала всем телом. Возвращаясь, молила, чтоб не ушёл, хотела вновь ощутить Кузнечика рядом. Он исчез. Разочарование окутало Элю. Приглушённый хрипловатый голос прозвучал с противоположной стороны, ощущение эйфории вернулось, а нелепые предложения полуночника развеселили. Она отмахнулась от странных слов нарочито равнодушно, напоследок подняла глаза и поразилась теплоте ответного взгляда в свете уличного фонаря.

«Перестал сердиться, больше не дуется, холода нет, – наполнилась счастьем душа Эльги. – Только очень печален! Как же у него получилось стать для меня таким дорогим человечком?»

Его взгляд заряжал энергией, создавал стимул для дальнейшей жизни – у других так не получалось. Но она не имеет права позволять себе думать об Олеге всерьёз.

«Боже! Её взгляд опять живой, тёплый, она мне улыбалась! Лечебный бальзам на истерзанную душу», – ликовал Олег, когда фигурка Эльги скрылась в проёме двери.

На следующий день пришло время очередной дискотеки. Молодёжь радовалась. Серёгин привычно простаивал у колонны на медляках, не осмеливаясь пригласить Элю, с другими танцевать не желал. Девушка же меняла партнёров часто, это привычно раздражало. Один раз он позволил Вете утащить себя на танцпол, избегая очередного шквала обид и жалоб. Неожиданным подарком парню явился змеиный взгляд Эльги. Впрочем, девчонка поспешила тут же спрятать его под ресницами, качаясь рядом в паре с общежитским слесарем.

«Следит, значит, не забыла», – торжествующе взметнулась мысль.

По окончании дискотеки молодёжь гурьбой двинулась к общаге. У крыльца их поджидал магнитофон, услужливо предоставленный кем-то для продолжения веселья. Тёплая погода располагала, идти домой никому не хотелось. Эля уже отдала дань уважения почти всем присутствующим, когда её пригласил пьяный приятель Рины. Коста хохмил, как-то сумел развеселить девушку. Олег сидел с Ветой на ступенях крыльца, наблюдал. Помня ревнивый взгляд Эльги, решил удостовериться в чувствах Птахи, напоказ начал целовать Вете руки – ранее до такого не додумывался никогда. Та смутилась, принялась вырываться. Эльга же, равнодушно скользнув взглядом по лицам, неожиданно громко рассмеялась очередной шутке Косты. Серёгин не выдержал, забыв об осторожности, запустил оскорбительной репликой о намечающемся соперничестве соседок. Коста нахально ухмыльнулся, спросив у Эли, как та терпит Олега. Щёки москвички возмущённо заалели, слова ранили, оскорбляли.