– Именно так.

– Хорошо, а вы мне можете технически это объяснить? – резанул голосом Малинин. – Тем более, что в палатке с Айнаной спал её муж.

– Женщине несложно утомить мужчину, – уклончиво объяснил шаман.

– Допустим, – неприязненным тоном сказал Малинин, – Юргинай спал, как сурок… – он осёкся, чтобы не добавить «после случки». – Но я что-то не совсем понимаю, как она уговорила девушку прийти, чтобы та жертвой стала? К тому же и избушка вот эта вот, совсем недалеко, и Кадарий мог заметить их. Я уже не говорю про то, что ночью здесь хватает всяческой живности. Как она могла её сюда притащить?

– Я не знаю. Она просто верит, что Тыкулкас примет её подарки, – шаман провёл рукой по щербатой поверхности стола. – Но он не женится на моей дочери, он ждёт свою невесту, но она не из этих краёв.

– Давайте мы будущую семейную жизнь товарища Тыкулкаса обсудим позже, – подняв на шамана тяжёлый взгляд, сказал Малинин. – Вы сейчас можете мне сказать, где находится ваша дочь? И почему вы сразу не связались со мной, чтобы донести столь ценную информацию.

Шаман помолчал, покосился в узкий проём окна, через которое было видно, как ветер хлещет пространство мокрым кнутом дождя, стряхивая с деревьев листву, где запечатлелись последние лучи засыпающего солнца. Он повернулся к Егору и негромко проговорил:

– Я узнал только сегодня утром. Там, где я живу, нет связи, за мной приехал мой старший сын, и мы сразу поехали в обратную дорогу. До моего дома день пути. На вертолёте я не летаю, мы ехали на машине.

– Насколько вы уверены, что это сделала ваша дочь? – Малинин встал, по-хозяйски взял с притулившегося к стене стеллажа чашку и налил туда всё ещё горячий кофе.

– Первый подарок для Тыкулкаса должен выглядеть именно так.

– Это как, так?

– Лодка – это судно, которое связывает мир профанный с миром сакральным, – медленно проговорил шаман. – Крест – это символ времени, стихий и сторон света. Если вы проверите, или можете поверить мне на слово, – пожал плечами шаман, – ветви на её голове – ива. А ива – символ бессмертия.

– А почему именно так всё должно быть? – Малинин с содроганием вспомнил, как снимал с головы девушки колючую проволоку.

– Об этом мало кто знает, точнее, никто, кроме шамана, а дочь ко мне приезжала прошлым летом, проситься, чтобы я научил её всему, – шаман покивал.

– Вы меня извините, но я просто утомился уже немного ловить эти бессвязные крохи информации. Вы если специально делаете такой загадочный вид, то зря. Мне по жизни не нравятся запутанные люди и ситуации.

– Это обряд, доставшийся нам от предков, – со вздохом сказал шаман. – Обряд для пробуждения Тыкулкаса. Есть специальное время, когда его можно разбудить, но для этого обязательно принести жертвы. И я боюсь, что Айнана могла украсть мои записи, я ими практически не пользуюсь, я всё держу в голове, поэтому пропажи не заметил.

– Н-да, ситуация, – неопределённо протянул Малинин и покосился на оживший телефон. – Извините. Да. – отозвался он на звонок Антона Павловича.

– Алё, это я, Антон Павлович, участковый.

– Антон Павлович, поверьте, у меня ваш номер записан, и я давно знаю, что вы участковый, так что каждый раз представляться не нужно, – раздражённо сказал Егор.

– Агась. Тут такое дело: с больницы, значит, поступила информация, там в старой части, где закрытая, нашли тело девушки.

– Какой девушки? – у Малинина даже сел голос, и он почувствовал, что под его ногами разевает чёрную пасть бездна отчаяния.

– Говорят, вы её фотографию в регистратуре показывали.

– Я понял, еду, – ему внутренне стало даже неловко от того облегчения, которое он испытал, от услышанного. – Ехать мне нужно, – вставая, он посмотрел на собеседника.