В такие моменты, как этот, когда они наконец оставались одни, нежность, нисколько не уменьшавшаяся с годами, затопляла ее с головой. Адам сделался сосредоточением ее жизни, ее спасательным кругом, надеждой и целью борьбы.

Ради него она готова была претерпеть все что угодно: одинокую жизнь в горах, выживание в дебрях Южной Америки и ад военного времени здесь, в Трансваале. За прошедшие десять лет они многое пережили, делали все, чтобы «новорожденный» Адам научился себя контролировать...

Десять лет для вампира – не срок, они промелькнули как миг, и лишь Этьен де Бланкар, словно неизменный барометр, предупреждал, что время уходит быстрее, чем им бы хотелось. За время, минувшее со смерти жены, он состарился вдвое... И хотя обладал отменным здоровьем, выглядел древним как Стоунхендж, и это пугало Дениз.

Потерять и отца было страшно...

Вроде как перечеркнуть свое прошлое.

Перевернуть последнюю страницу зачитанной до дыр, но любимой истории...

И если бы не наличие Адама в ее жизни... она бы не выдержала разлуки...

Так ей, по крайней мере, казалось.

И ощущение приближающегося конца тяготило Дениз все сильнее в последнее время. Возможно, виной всему смерть, которой во время войны смердит само время и воздух...

Дениз устала от крови, смертей и ожидания бедствий.

– Давай уедем, – вдруг сказала она. – Куда угодно, лишь бы подальше от этой войны. Я боюсь за отца... И хочу мирной жизни.

Помолчав, Адам признался:

– Мама звала меня в Лондон.

– Так она простила тебя? – встрепенулась Дениз.

– Не уверен, простила ли, но управляющий требует, чтобы я хотя бы время от времени появлялся в нашем поместье.

Дениз молча кивнула. На самом деле это ее не могла простить леди Гилфорд...

В тот вечер после раута у Лестервиллей Дениз вернулась домой очень счастливой: Адам сделал ей предложение, и она его приняла. Теперь, в свете новых событий, у нее больше не было ни единой причины ему отказать... На самом деле ей было даже необходимо, находиться с ним рядом: помогать ему приспособиться к новой реальности.

А это было непросто...

Она видела, как мучился Адам, перебарывая жестокую жажду, от которой, Дениз еще помнила это, ломило все тело, а в голове растекался туман. Ты, казалось, терял в нем себя, отдаваясь на волю инстинктов – не разума...

Утрачивал человечность.

В тот день, когда она, обращенная, пришла к доктору Вайгелю и услышала как приговор: «Вы живы, но и... будто мертвы одновременно», она убежала в слезах. Долго шла, не разбирая дороги, пока прежде неизведанный голод не заставил ее остановиться...

Принюхаться.

Пахло чем-то удивительно вкусным; сладостный аромат растекался волнами, будто приманивая ее. И источала его показавшаяся из леса молоденькая крестьянка...

На сгибе локтя у нее висела корзинка, увидев Дениз, она улыбнулась.

– Вы заблудились, мисс?

Дениз опомнилась в тот самый миг, когда отпрянула от бесчувственной девушки с раной от острых зубов у основания шеи. Ее собственный рот был перемазан в крови... И догадаться о главном было несложно.

Она

пила

ее

кровь...

Она убила ее!

Там, над телом несчастной, ее и нашел доктор Вайгель.

– Что я такое? – спросила она, вцепившись в него. – Почему я сделала это?

Тогда он помог ей подняться и очень серьезно сказал:

– Вы – вампир, Дениз. Полагаю, теперь вы... вампир...

Обливаясь слезами, она, кажется, умоляла его объяснить, как такое возможно, требовала вернуть ее в прежнее тело и вообще изолировать от людей, ибо она опасна для них – и доктор обещал ей помочь. Так же, как обещал позаботиться об убитой ей девушке...

Лицо ее до сих пор так и стояло перед глазами Дениз: она улыбалась убийце, не ведая страха. А зря...