– Мне дожидаться вас с раута, сэр? Приготовить другую одежду?

Адам, будто опомнившись, поглядел на него долгим взглядом. И кивнул, наконец.

– Приготовь, но ложись отдыхать: я все сделаю сам.

Слуга тоже кивнул, принимая распоряжение, но не сдержался, спросив:

– Снова отправитесь в Ист-Энд, сэр? Не опасно ли это? Возьмите хотя бы меня.

Адам ему улыбнулся.

– Волнуешься за меня? Это лишнее, можешь поверить. Да и внешность у тебя слишком броская... Уж прости, друг.

Джозеф как будто то ли смутился, то ли обиделся, но Адам не стал ничего добавлять, просто стиснул на миг, выходя, плечо Джозефа и ушел.

В холле уже ждала его мать, в модном платье, при бриллиантах, она и сама светилась от счастья, затащить его к Браунам, как те же бриллианты. Пусть же порадуется сегодня!

Неделю назад в их первую встречу она выглядела другой: разочарованной и холодной. И первым делом спросила: «Надолго ли?»

Адам ответил:

– Как время покажет.

Леди Гилфорд поджала тогда бескровные губы.

– У тебя обязательства перед родом, нашей семьей... – заявила она. – Нельзя оставаться настолько беспечным!

– Прошу, матушка, не начинайте, – охолонул ее Адам. – Когда я встречу затронувшую мою сердце девицу, вы первой об этом узнаете.

Его мать презрительно фыркнула:

– Лишь бы ею не оказалась дикарка с Борнео...

За последние годы Адам редко появлялся на родине, но время от времени писал матери письма, подчас приукрашивая рассказ красочными деталями. Наверное, просто хотел показать, что не совсем замкнулся в себе, своей миссии, а вышло вон как…

– Значит, вот что за слухи курсируют обо мне в свете. – Он улыбнулся. – И вы их, конечно, активно питаете?

– Что, если и так? – не стала юлить его мать. – Или, прикажешь, мне правду сказать и выставить нас обоих безумцами? Нет уж, увольте, пусть лучше ты так и останешься в глазах общества чудаком, помешанном на рептилиях...

– На летучих мышах, мама.

– Да без разницы! Пусть бы даже на крокодилах, лишь бы люди не знали твою постыдную тайну...

– Постыдную, значит? – Слова матери, как ни странно, пребольно кольнули, а ведь казалось, привык, оброс толстой шкурой. Заматерел, что ли.

Ан-нет, все еще жжется где-то в груди...

Леди Гилфорд же, верно, сама пожалев, что это сказала, спросила вдруг:

– Ты вернулся из-за убийств?

– Вы проницательны, матушка.

Они помолчали, не смея обсудить то, что годами привыкли скрывать. И в итоге на том и расстались в первую встречу...

Это после, когда о его возвращении зашептались в гостиных, мать начала требовать от Адама исполнения долга в виде посещения светских раутов и балов. Мол, негоже наследнику древнего рода бежать от семейных обязанностей... Это нелепо. И даже по-своему оскорбительно для семьи. Наверное, все же мечтала удержать его браком с какой-нибудь дебютанточкой посмазливей...

Но теперь пред глазами стояла только она, его ночная фиалка. И мать, к счастью, понятия не имела, что образ ее будто выгравировали на сердце ее беспутного сына...

– Можем ехать? – Подал он матери руку и повел ее к экипажу, поджидавшему их у дверей.

Уже по дороге, трясясь в одном замкнутом пространстве, леди Гилфорд начала наставлять Адама, как вести себя в светском обществе. Наверное, полагала, что годы скитаний по миру, превратили его в неотесанного мужлана... Он молчал и кивал головой, позволяя тем самым отвести на нем душу. Даже думал о чем-то своем, благо, тем для раздумий у Адама было достаточно...

А закончилось все упреком в адрес его собственного слуги:

– Запрети своему камердинеру показываться из дома. Он пугает соседей! И меня тоже, – добавила леди Гилфорд с апломбом.