– Она и терпела Стасика отчасти потому, что очень хотела получить эти картины… Молодость свою запечатлеть… – Это вновь же было сказано с презрением. И да, наверное, он прав в чем-то, молодость Марины давно осталась позади, а картины – маленькая ложь.

Но какое право он, мужчина, имеет осуждать женщину с ее стремлением оставаться красивой? Нет, Егор Алине совершенно не нравился.

– И все-таки, что случилось той ночью и вечером тоже…

Егор нахмурился, вспоминая.

– Марина позвала гостей…

…Нельзя сказать, что гости в доме никогда не появлялись. Отнюдь, и каждое их появление – редкое, естественно, – было особым событием. И к событию этому готовились загодя. Тем удивительней был внезапный каприз Марины. За завтраком она, задумчивая, расстроенная чем-то, вдруг очнулась, обвела домашних насмешливым взглядом и сказала:

– Готовьтесь, вечером будут гости.

– Какие гости? – Варвара встрепенулась, для нее каждый прием был и событием, и шансом встретить судьбу, которая где-то задерживалась, поставив Варвару в неловкое положение.

– Разные. – Марина поднялась.

– Я не готова!

– Твои проблемы.

– Мариночка. – Евгения тоже была недовольна, но в отличие от сестры недовольство свое научилась скрывать. – А ты уверена, что сейчас подходящее время? Ты выглядишь такой… уставшей.

– Уверена, – отмахнулась Марина.

– А все-таки – какой повод?

– Будет вам повод. – Она усмехнулась, и Гошке показалось, что эта усмешка состарила ее на годы. – Стас дописал картины, он хочет представить их публике.

– Ах, Ста-а-ас… – протянула Варвара, вперившись в Стаса взглядом, который тот выдержал совершенно спокойно, привык за год и ко взглядам, и ко словесным шпилькам. – Тогда конечно!

– И не только это. – Стас поднялся и предложил Марине руку. – Мы собираемся сделать небольшое объявление.

– О чем?

– Вечером узнаете.

И они удалились. Именно, что не ушли, а удалились, величественно, задравши головы… Ни дать ни взять – царственная пара.

– Вот же… – Варвара не выдержала первой, скомкав льняную салфетку, она швырнула ее на стол. – Тварь!

– Ты о ком?

– О Маринке! И Стасик не лучше! Нашел дуру… Нет, ты понимаешь, о чем они хотят объявить?

– А ты понимаешь? – вкрадчиво поинтересовалась Женечка. Она держалась куда как спокойней, но Егор заметил, что пухлые пальцы дорогой сестрицы подрагивают, верный признак, что она не просто нервничает, а пребывает на грани срыва.

Сдерживается.

– Чего тут понимать. – Варвара поднялась. – О помолвке объявят! И хорошо, если не о свадьбе.

И в столовой воцарилась напряженная тишина. Нет, конечно, Марина неоднократно заводила разговор о том, что собирается выйти замуж… Но не дура же она совсем, чтобы настолько ослепнуть!

Или получается, что дура?

– Гошка, а ты что скажешь?

– Она в своем праве.

Он понял, что вот-вот разразится скандал, и он, Егор, окажется в эпицентре этого скандала, что, мягко говоря, не радовало. Он поднялся.

– Да неужели?.. Ты понимаешь, что будет, если они действительно поженятся?

– Что?

– Она… Она… Она выживет нас из дому!

– Меньше пафоса, Варвара. Дом не принадлежит Марине, и если бы она могла вас выжить, давно бы уже это сделала.

– А ты был бы и рад!

Бессмысленный разговор. И не стоит отвечать, но Егор устал.

– Я не рад. Мне надоела ваша грызня, и ничего не изменится. Мировое соглашение подписано. Ваши деньги останутся за вами. Все!

Он ушел, понадеявшись, что к вечеру сестрицы остынут, если не смирятся, то хотя бы постесняются устраивать скандал на людях. А вернулся поздно. Егор и в прежние-то времена не особо вечеринки жаловал, а теперь и вовсе настроения не было. Но стоило появиться в доме – а дом сверкал сотнями огней и радовал глаз обилием живых цветов, – как Егора перехватила Марина.