Иван Грозный согласился принять власть с условием, что кроме («опричь») обычных владений ему будет выделена особая часть – «опричнина», где он установит порядки по своему разумению.

В опричнину вошел ряд уездов и городов, из которых началось изгнание прежних землевладельцев. В их вотчинах и поместьях селились опричники, подобранные по принципу личной преданности царю. Замыслы Ивана Грозного во многом остаются тайной. В исторической литературе опричнина предстает то в виде хорошо продуманного и поэтапно осуществленного плана ликвидации пережитков феодальной раздробленности, то в виде длинной цепи бесцельных и нелепых злодейств, приведших к разорению страны и возрождению порядков удельной эпохи. При всем различии мнений исследователи сходятся в том, что для достижения своих, не вполне выясненных целей Иван Грозный создал опричное войско, занятое борьбой с внутренними врагами.

Опричники поражали современников необычным видом. Они приторачивали к седлам коней собачьи головы и метлы в знак того, что, как псы, вынюхивают измену и метлой выметают ее из царства. Два опричника-иностранца И. Таубе и Э. Крузе сравнивали опричное войско Ивана Грозного с монашеским орденом: «Сам он был игуменом, князь Афанасий Вяземский – келарем, Малюта Скуратов – пономарем; и они вместе с другими распределяли службы монастырской жизни. В колокол звонил он сам вместе с обоими сыновьями и пономарем. Рано утром, в 4 часа, должны все братья быть в церкви; все неявившиеся, за исключением тех, кто не явился вследствие телесной слабости, не щадятся – все равно, высокого ли они или низкого состояния, – и приговариваются к 8 дням епитимий». Но под монашескими одеяниями опричники носили кинжалы, а монастырский режим часто сменялся буйными оргиями. Пиры в Александровской слободе нередко заканчивались убийством знатных бояр.

По словам английского торгового агента и дипломата Джерома Горсея, «эта жестокость породила столь сильную всеобщую ненависть, подавленность, страх и недовольство во всем его (Ивана IV. – Авт.) государстве, что возникало много попыток и замыслов сокрушить этого тирана, но ему удавалось раскрыть их заговоры и измены при помощи отъявленных негодяев, которых он жаловал и всячески поощрял, противопоставляя главной знати». Иван Грозный чувствовал себя в состоянии войны со всеми подданными. Были подготовлены корабли на случай бегства царя из России, а с королевой Елизаветой I велись переговоры о предоставлении царю убежища в Англии. Мнительный царь видел заговорщиков повсюду, но особенно среди ближних бояр.

В качестве руководителей политического сыска в опричнине можно назвать Г.Л. Скуратова-Бельского (Малюту) и В.Г. Грязного. Малюта Скуратов происходил из провинциального дворянства, а его помощник Василий Грязной начал службу у одного из знатных людей «мало что не в охотниках с собаками». Но при опричном дворе оба выдвинулись в число первых людей.

Главным средством политического сыска были доносы. Современник опричных событий немец А. Шлихтинг с удивлением отмечал: «Именно московитам врождено какое-то зложелательство, в силу которого у них вошло в обычаи взаимно обвинять и клеветать друг на друга перед тираном и пылать ненавистью один к другому, так что они убивают себя взаимной клеветой».

Доносы совершенно не проверялись, тем более что опричники сами прибегали к заведомо ложным обвинениям. Так, Малюта Скуратов и Василий Грязной заявили прибывшему в Александровскую слободу двоюродному брату царя Владимиру Старицкому, что его повар сознался в намерении подсыпать яд Ивану Грозному по приказу князя. Владимира Старицкого заставили выпить чашу с отравленным вином. Главу Русской православной церкви митрополита Филиппа, который заступался за невинно осужденных, обвинили в различных пороках, причем свидетелем обвинения выступал бывший ученик митрополита, которому за ложные показания обещали епископский сан. Митрополит был заточен в один из монастырей. Через некоторое время туда прибыл Малюта Скуратов и, выйдя из кельи митрополита, сообщил потрясенным монахам, что Филипп внезапно задохнулся от спертого воздуха. Убийства удельного князя и митрополита сопровождались казнями нескольких сотен представителей знати, каждый из которых в свою очередь сознавался в «измене» и называл имена «сообщников».