– Знаешь, Толик, я еще никому не рассказывала. Моя история более грустная, чем твоя… Дружила с хорошим парнем, а он внезапно погиб – утонул… А после него смотрю на всех – не то. У нас в области, девочки хорошие, а ребята какие-то пришибленные. Много пьющих. Мой парень был не такой. Вот и не могу забыть. А всем кажусь веселой пустышкой.

– Точно, Валечка… Поначалу так и подумал… А ты, оказывается, совсем другая… Удивила… Похоже, однолюб, как я. А это так безнадежно… Может, слышала такие стихи? «Ты одинок средь сотен тысяч лиц. Ты одинок без сотен тысяч лиц». Это про нас… Вот и я иногда сочиняю стихи. Такие же грустные. Особенно, когда настроение соответствующее.

– Ты сочиняешь стихи? Прочти хоть одно, пожалуйста. Никогда не встречала людей, которые сочиняют.

– Валечка, не могу их читать вслух. Я лучше тебе напишу, а ты сама прочтешь.

– Толик, прочти, пожалуйста, сейчас. У меня настроение подходящее.

– Ладно, Валечка. Но если собьюсь, не обессудь, – и я, как школьник, плохо выучивший домашнее задание, собравшись с духом, все же почти без запинок прочел ей:

– Да-а-а, Толик… Честно говоря, не ожидала… А еще, пожалуйста.

– Неужели понравилось? Еще, так еще. Раз уж осмелился. А то никогда не слышал, как они звучат.

– Толик, нет слов… А у тебя есть стихи не грустные? Прочти, пожалуйста.

– Таких у меня мало, Валечка… Ведь стихи рождаются, когда душа поет, или плачет. А если этого нет, образуется союз писателей, где работают… Как станки… Кстати, вот одно бодренькое припомнил.

– Толик, знаешь, если бы мне посвятили такие стихи, я бы на край света пошла с тем человеком. А Людочка твоя, скорее всего, не любила тебя никогда. Так, показалось вам обоим.

– Нет, Валечка… Я видел ее глаза… Они не обманывали… А о моих стихах она ничего не знает. Я их сочиняю так, для себя… Ты – первый человек, который их услышал, да еще в моем никудышном исполнении.