Но на этом все отнюдь не закончилось.

- Где завтрак? - поинтересовался ввалившийся в кухню Кирилл.

- Вот. Каша, - мотнул головой в сторону плиты в ответ.

За это его огрели таким тяжелым взглядом, что возникло физическое ощущение, будто камень на плечи упал.

- Не жру я эти ваши каши, - грубо огрызнулся Кир. - Сколько можно повторять?

- Это мама в курсе. Не я.

- Ну еще бы, - усмехнулся старший в ответ.

- Что ты хочешь? - спросил терпеливо, хотя сам уже почти кипел.

Кирилл задумался на пару секунд, а затем в его глазах промелькнул странный мстительный огонек…

- Омлет. Из четырех яиц.

Леша молча принялся за дело. Попутно уронил и зря разбил два яйца, минут пять выковыривал попавшую в миску скорлупу, едва сдерживаясь от демонстрации вслух своего весьма пополнившегося за прошедшую в муках творчества ночь словарного запаса…

Когда омлет кое-как все же был приготовлен, и сын принялся за еду, он спросил у него - максимально равнодушно, словно бы между прочим…

- А мама не сказала, куда уехала?

- Не-а.

- А с кем?

- Не-а.

- А хоть что-то она вообще сказала?

- Что ей надо отдохнуть. А что, надоели мы тебе уже?

Сын прищурился, задавая вопрос, словно испытывал его на прочность. Не дожидаясь ответа, бросил злобно:

- Раз так - сбагрил бы бабке. И все дела.

Странно, но подобная мысль - позвать кого-нибудь на помощь - Леше даже не пришла в голову. Словно подсознательно он понимал: дети - это его ответственность.

Артур появился в кухне, когда Кирилл и Оля уже доедали свои завтраки. К счастью, он покорно принялся за кашу, испачканную малиновым джемом, которую не стала есть дочь, и Алексей уже вздохнул было с облегчением…

Но тут ощутил на себе еще один, полный упрека, взгляд.

Обернувшись, увидел позади себя грустного, приунывшего Чаки - спаниеля, подаренного им детям на Новый год…

- Ну а тебе чего? - спросил обреченно, уже даже не удивляясь тому, что говорит с собакой.

- Пап, а ты точно адвокат? - встряла с вопросом дочь.

- В смысле? - оторопел он.

- Адвокаты обычно умные. Вот ты кушать хочешь каждый день?

- Ну да…

- Чаки - тоже.

Он молча треснул себе кулаком по лбу, насыпал псу какого-то корма, стоявшего на подоконнике…

- Пап, мы все-таки опоздаем! - заорала вдруг Оля, нарушая минутку его покоя.

Следующие десять минут они бегали, как сумасшедшие, по квартире, одеваясь и собираясь. Еще через пятнадцать - стояли на пороге детского сада…

- Ты чего встал-то? - спросила дочь, когда он собирался уже было с ней попрощаться.

- А что надо делать? - не понял он.

Оля выразительно закатила глаза, как настоящая, хоть еще и очень маленькая, женщина.

- Ты со мной идешь. Кто а то на меня будет смотреть и хлопать?

И следующие два часа он именно это и делал - смотрел и хлопал, хлопал…

Хотя ни черта не понимал, что тут вообще происходит. И что делают на одной сцене розовая фея, практически лысое дерево с тремя листочками в самых неподходящих местах и Лиса, у которой хвост почему-то был пришит спереди, а не сзади…

Он даже готов был поклясться: этот костюм шил такой же горемычный папаша, как и он сам. И этот хвост - ничто иное, как акция протеста. Или крик о помощи…

Впрочем, как заметил Алексей с большой гордостью, костюм у Ольки был, пожалуй, один из лучших. Неплохо он постарался!

Как за всем этим прошло время до вечера - он в итоге даже и не понял. Осознал, что настало время ужина только тогда, когда дети явились к нему, пытавшемуся спокойно поработать хоть пять минут, и заявили:

- Мы есть хотим!

Он едва не взвыл. Но, взяв себя в руки, предложил:

- Сейчас пиццу закажем.

- Надоела уже эта пицца! - категорично заявил Артур, сложив на груди руки.