И обернулась, чтобы взглянуть в лицо своему палачу.

Ни грамма эмоций. Ни тени жалости или сочувствия. Вообще ничего. Холодная, безразличная маска. Маска ли это? Возможно, Роберт и правда не умеет испытывать ни любви, ни тоски, ни жалости ни к кому, кроме своей дочери.

Удивляет ли это меня? Нет. Ни капли не удивляет.

Самиров стоял рядом со мной, словно большая непробиваемая стена. Ноги в строгих брюках и дорогих ботинках, широко расставлены. Широкая грудь обтянута черным поло, под цвет его глаз и души.

Руки сложены за спиной. В воздухе атмосфера власти, могущества.

— Глупо было бежать. — Произнес он достаточно сухо и отстранённо.

Лишь легонько кивнула. Глупо, согласна. Я просто думала, что времени у меня будет чуть больше, и, что дочке я успею помочь. Но Фортуна не благосклонна к нашим с ней судьбам. Никогда не была. И не будет уже, вероятно.

— Весь город утыкан камерами. Мне не составило никакого труда узнать куда ты направилась, — продолжил он свой рассказ абсолютно обыденным тоном. — И кто тебе помогал. — Закончил немногословно.

Сердце кольнуло. Надежда. Я ее, должно быть, подставила? Бедная, бедная женщина…

Я опустила взгляд в пол.

Просто ждала своей участи. Что он предпримет сейчас? Кивнет своим людям и те покажутся из-за угла, уводя меня отсюда на верную гибель?

Одно я понимала совершенно отчетливо – сейчас любое место вдали от моей дочери адом покажется, даже если являться таковым и не будет.

Самиров вздохнул показательно, будто бы размышляя, что ему со мной делать.

Я лишь горько усмехнулась в ответ. Не наигрался еще? И так ведь понятно, что живой теперь не отпустит.

Убеждать его, что к похищению Алисы я непричастна – уже бесполезно. Сколько я попыталась их вымолвить, этих убеждений, за последние сутки? Сотни, если не тысячи. Не помогло ни одно…

Подняла на Роберта спокойный, уравновешенный взгляд.

— Почему сюда? Что ты здесь забыла? — с легким флером интереса спросил. В глазах же плескалось перманентное безразличие.

За спину мне посмотрел. Сквозь стекло.

— Кто эта девочка?

Я изучала Роберта стеклянными пустыми глазами.

— Ее зовут Маша. Арсеньева Мария Робертовна. И она твоя дочь, Самиров.