Экономка пораженно молчала, разглядывая меня немигающим взглядом из-под толстых очков.

— Я клянусь своей дочерью, что не похищала Алису. Поверьте. И помогите… Вы обязаны мне помочь… Больше некому…

Она еще долго не могла и слова из себя выдавить, явно сомневаясь в решении. Но в конце концов тихо, обреченно спросила:

— Что я должна сделать?

Я с шумом выдохнула.

— Спасибо, спасибо, — залепетала. Сейчас готова была расцеловать эти руки в морщинках. — Мне нужна верхняя одежда и обувь. Или просто… хотя бы обувь. И рассказать, как можно выбраться из дома.

Затаила дыхание. Женщина думала. Напряженно. Усердно. На ее лбу даже выступили капельки пота.

С первого этажа до нас шум донесся. Обе округлили глаза от испуга. Руки женщины пришлось выпустить. Она тут же метнулась к двери, открывая ее.

— Пожалуйста… — прошептала ей в спину, и женщина замерла.

Обернулась.

— Сегодня ночью спать не ложитесь. И будьте готовы.

Дверь закрылась, а я, от поселившейся в сердце надежды, только и продолжала молиться, чтобы до ночи дожить…

***

Наконец-то! Ну наконец-то!

В тишину этого дома я вслушивалась с замиранием сердца до самой ночи. За маленьким окном давно уже сумерки. Скоро забрезжит рассвет, а женщина, так и не вернулась назад…

В душе уже отчаяние отпечаталось, когда ее шаги наконец за дверью послышались.

Беззвучно подбежала поближе. Открыла. Горячо зашептала:

— Почему Вы так долго…? Я думала Вы не придете…! — от переизбытка истеричных эмоций, слезы снова полились по щекам, а я-то думала, что выплакала годовые запасы.

— Тише, — шикнула она на меня достаточно строго, чтобы сознание отрезвить. — Четыре утра. Самый сон. Вот. Держи, — протянула старые стоптанные ботинки и ветхую куртку.

Я схватила «обновки» обеими руками и тут же принялась натягивать их на себя. Но женщина ударила меня по рукам.

— Внизу оденешься. Идем.

Я кивнула. Действительно. Топать по дому подошвами громоздких ботинок совсем мне не на руку. Прижала шмотки к себе, схватила мобильник, пряча его в карман куртки.

На комнату, что служила мне насильным пристанищем, я даже не обернулась.

— Как мне выйти отсюда? — прошептала, когда мы спустились на первый этаж и на цыпочках побреди по какому-то длинному темному коридору, вход в который из холла был даже не виден.

— Сейчас, подожди, — осекла меня женщина, останавливая.

Замерла каменным изваянием, пока экономка свернула за угол, удостоверилась в чем-то и махнула рукой.

Поравнявшись с ней, дышать перестала.

В конце коридора дверь. Но рядом сидит охранник на стуле. Он спит, свесив голову. Но ведь проснуться в любой момент может!

— Не бойся, — шепнула спасительница, — я его чаем со снотворным напоила.

Только тогда я заметила рядом тумбу, а на ней чашку недопитого чая.

Выдохнула с облегчением и дальше последовала.

Небольшая железная дверь со скрипом открылась.

Я вся сжалась на этом звуке. Судьба в последнее время ко мне явно не благосклонна, и удивляться я бы не стала – если бы скрип разбудил охранника и не позволил сбежать.

Но… пронесло.

Быстро вышмыгнула за дверь на узкое крыльцо, занесенное снегом. Наверное, это черный выход для поваров и прислуги, чтобы они слишком часто не мелькали возле парадного входа.

Сгорбилась, натянула ботинки. Потом куртку нас себя нацепила. Накинула капюшон, стараясь спрятать волосы глубже.

По щекам хлестал холодный ветер, пробираясь за шиворот. Но мне было плевать. Единственное, что имело значение – шанс убраться отсюда живой и здоровой.

Что я буду делать потом, когда Машку увижу– еще даже не думала. Голова вообще отказывалась трезво соображать.

— Вот, — женщина протянула мне не крупную измятую денежную купюру. Растерянно на нее посмотрела.