Малют посмотрела на луну, которая выглядывала из-за кромки деревьев и подумала:

«Сумасшедший ведун или ведунья, морочит голову только. К спящему духу! Вернусь на прерванный путь, найду ближайшую весь, да отдохну там месяц-другой. Я так устала, мне нужен глоток свободы, здесь же ощущаю себя мухой, попавшей в сеть к пауку».

Продолжая размышлять, Малют вернулась к посапывающей старушке. Села у дерева, скрестив ноги. Сомкнула веки, мысленно раскрыла карту местности и пробежалась внутренним взором по тропинке, которая привела её к этой поляне. Малют хотела вспомнить зов, сигнал, заставивший свернуть и стать частью большой очереди. Но чем дальше удалялась в воспоминаниях, тем сильнее натягивались жилы, будто та самая нить, о которой говорил человек у костра, превратилась в звенящую леску. А чья-то невидимая рука принялась наматывать её на веретено, заставляя Малют корчиться от боли.

Застонав, она открыла глаза. Посмотрела на старушку, та мирно посапывала. Малют провела вдоль тела руками и показалось, что нащупала нить. Та ослабла, сделалась мягкой, ворсистой и нежно щекотала напряжённые нервы, будто хотела заставить забыть устроенное только что испытание.

Малют вернулась к костру.

– Я согласна, – обратилась она к недавнему собеседнику. – Расскажите ещё раз про рыжую девочку.

С первыми лучами солнца Малют вышла из леса. Потянулась, подняв руки вверх, размяла шею, прощёлкала суставы на пальцах и отправилась вдоль вереницы, вглядываясь в лица ожидающих. Она вслушивалась в слова, считывала мимику, пыталась понять, зачем же эти люди хотят попасть в город? Но те замолкали, стоило страннице остановиться рядом даже на один-два коротких вздоха.

Что ж. Это напоминание – не отвлекаться на разговоры, а шагать к рыжей девочке.

Малют посмотрела на стену, защищавшую город и вновь удивилась её высоте, даже сейчас, когда не было облаков, всё равно не видно, где та заканчивалась – наверху цвет кладки менялся и сливался с бескрайней синевой неба.

В глазах зарябило от яркого солнца, Малют потёрла веки, опустила взгляд к основанию стены. И тут же споткнулась. Ворота, как и во сне бликовали, напоминая пасть огромного чудища. Малют поёжилась и хотела прошептать «Бррр», но по спине пробежал холодок: вспомнилась блондинка из сна и пухлячок.

Медленно Малют повернулась к очереди, сердце ухало – лица людей то освещала улыбка, то их кожа покрывалась красными пятнами, и силуэты расплывались, как марево, как видение.

«Мне это кажется. В глазах тёмные точки от солнца, они сбивают. На самом деле там просто люди, с ними всё хорошо».

Малют приподняла плечи и пошла быстрее, но её догоняли треск ломающихся костей и тени от верхушек деревьев… казалось, что к Малют тянулись сотни рук. Словно ожидающие пытались её остановить, не пустить дальше.

Как же так? Они стоят тут днями, ночами, а странница их опередит?

«Да я ж только посмотреть. С девочкой познакомлюсь, на ворота одним глазком поближе гляну, послушаю, что спрашивают стражи. И вам же расскажу потом, помогу пройти внутрь. Наверное…» – мысленно оправдывалась Малют, мечтая взять балахон с капюшоном у хранителя костра и спрятаться под ним от осуждающих взглядов.

Вереница казалась бесконечной, стена не приближалась, а в глазах Малют смешивались: зелень травы, серость ботинок, тёмные брюки, светлые рубахи. Голова шла кругом.

«Может это опять сон? Я попала в болото. Я потерялась. Но меня же найдут? Или разбудят?»

И тут в толпе колыхнулось яркое пятно. Девочка! Малют побежала к рыжей малышке и почувствовала, как вернулись звуки, словно она вынырнула из воды.