– Да, – согласилась Бейли, останавливаясь рядом, но, как заметил Мэтт, не слишком близко, и потягивая вино. – Садовники потрудились на славу. Понятия не имею, как мне поддерживать порядок на участке, но пока сорняки не разрослись опять, он прекрасен. – Она взглянула на собеседника, заметила, что тот ждет продолжения, и улыбнулась. – Хотите пройтись и осмотреться?

– Очень, – признался он.

– Поскольку я впервые увидела эту ферму всего два дня назад, вы, вероятно, знаете ее гораздо лучше, чем я, но я покажу все, что уже видела здесь.

– Ведите, – разрешил Мэтт, двинулся следом и окинул придирчивым взглядом ее фигуру. Стройная, заключил он. Хрупкой ее не назовешь, но тело у нее такое же, как у бывшей жены Мэтта и ее подружек, – ухоженное. Как будто она тратила уйму времени на тренажерные залы, и не только. Какая у нее кожа, трудно сказать, но похоже, массажи с кремами – обязательный элемент ее жизни. По крайней мере раньше были, мысленно поправился Мэтт.

Он молча наблюдал за спутницей и слушал ее, а она устроила ему настоящую экскурсию по саду. Оказалось, она разбирается в растениях: сначала она завела разговор о том, чем ползучая ежевика отличается от прямоствольной, потом объяснила, что в саду высажено два разных вида малины.

– И способ обрезки у каждого свой, – с улыбкой добавила она.

Если бы Мэтт только слушал ее, но не видел, он решил бы, что она выросла на ферме и была замужем за фермером. Но какая фермерша способна приготовить обед, достойный четырехзвездочного ресторана? Ему доводилось пробовать вкусную домашнюю стряпню, но обычно под ней подразумевался бифштекс в кляре или сом с кукурузными оладьями. Среди знакомых Мэтта не было кухарок, которым могло прийти в голову сочетать печенку, жареных голубей и маринованный виноград.

Она показала ему пруд, рассказала о карпах кои, зимой впадающих в спячку, и пожаловалась, что пруд придется обнести решетчатой оградой, чтобы уберечь от енотов.

Остановившись у ограды сада, она показала Мэтту кусты крыжовника и смородины: ни те ни другие ягоды он ни разу не пробовал.

Чем больше она говорила, тем сильнее озадачивала его. Некоторые слова она произносила странно, не по-американски ставя ударения и выговаривая слоги, называла георгины далиями…

– Вы научились всему этому в Кентукки? – осторожно спросил он, когда они миновали сарай и углубились в лесок рядом с домом. – Наверное, выросли на ферме?

– Нет, – ответила она, – не на ферме. В обычном пригороде. Вы только посмотрите! Прелесть, правда?

Она смотрела на старую яму для костра посреди поляны, и Мэтт понял, что она опять увильнула от вопроса.

При виде ямы Мэтт заулыбался.

– Мы с братом однажды вечером чуть было не устроили здесь пожар.

– Расскажите.

– Да нечего рассказывать – обычные детские шалости. Мы с Риком набрали сухих веток, обрызгали из баллончика для заправки зажигалок и кинули пару спичек. Получился взрыв. – Припоминая его, Мэтт покачал головой. – До сих пор не понимаю, как мы уцелели. Не знаю, что бы с нами стало, если бы вдруг не начался ливень.

– Ваши родители, наверное, рассердились.

– Мама так ничего и не узнала. Она работала допоздна, присматривать за нами было некому. – Он сделал паузу, ожидая, что Бейли задаст вопрос, как сделал бы на ее месте всякий, но она молчала, и он продолжал: – Отец ушел от нас, когда мне было пять, а Рику три года.

– Сочувствую. – Бейли подняла голову, заглядывая ему в глаза, но он поспешил отвернуться.

– Это давняя история. А как ваши родители?

Она свернула на тропинку.

– Отец умер, когда мне было четырнадцать, мама – в прошлом году, но у меня есть сестра.