Виктоша сидела, едва дыша, и боялась взглянуть на дверь, ведущую на террасу. Что же такое пряталось у них на террасе, за топчаном?! Она тут же увидела перед собой всех монстров, когда-либо созданных больным человеческим воображением.

Первым желанием было скорее бежать и все рассказать родителям о своем неожиданном открытии, но после того, что она тут устроила, папа лишь презрительно скажет, что нужно иметь мужество честно признать свою неправоту, а не прятаться за научно-фантастическим бредом, а мама…

Маму уже не найти… Когда она чем-то расстроена, она старается куда-нибудь уйти, чтобы никто не видел, как она плачет. И хорошо, если она ушла в сад, скорее всего она уже бродит по лесу или пошла к реке или даже к тете Наташе, чтобы, как она сама говорит за пустой болтовней забыть собственные неурядицы. Когда она придет, они, конечно же, помирятся – мама все поймет и простит, но, если ОНО сейчас выползет с террасы…

«Стоп!» – скомандовала сама себе Виктоша. – «Не надо нагнетать обстановку! Что мы имеем? Нечто в виде паука предположительно съело кусок докторской колбасы и, опять же предположительно, каким-то таинственным образом превратилось в то, из чего эта колбаса была сделана, назовем это второе «нечто» поросенком. Этот поросенок, если и не всю ночь, то довольно большой промежуток времени, просидел на кухне за закрытой дверью – значит, он не умеет «выползать» из-за закрытых дверей, это, во-первых, а, во-вторых, он не выказывал никаких признаков агрессии, а, наоборот, старался всячески помочь: давал рассмотреть себя, сам отправился на террасу, сам спрятался за топчан. Следовательно, это второе «нечто», этот поросенок – разумен, готов пойти на контакт, но не хочет слишком афишировать свое появление, а, возможно, и сам нуждается в помощи. Следовательно, ни малейшего повода волноваться нет!»

Виктоша приободрилась. Она представила себя резко помолодевшей Мисс Марпл и ощутила в руках нити к разгадке великой тайны. Итак, перво-наперво, надо проверить свою теорию! Она придирчиво оглядела стол: хлеб и печенье отпадают, если ее теория верна, то что она будет делать с колосьями пшеницы, маслом, яйцами и дрожжами? Молоко вот, наверное, сгодилось бы, хотя… Вот! Гусиный паштет! Она схватила со стола баночку с паштетом и выбежала на террасу.

Поросенок все так же лежал в углу за топчаном. Увидев Виктошу, он, казалось, обрадовался, так как тут же вскочил на ножки и вышел ей навстречу. Она поставила перед ним блюдце с гусиным паштетом и стала ждать. Поросенок явно оживился: он подошел поближе, опустил мордочку, как будто нюхая угощение, и заинтересовано уставился на него. На какое-то мгновение Виктоше даже показалось, что его маленькие черные глазки, как на ножках, вылезли из своих орбит. Однако ничего больше не происходило. Поросенок продолжал все так же стоять, ничего не предпринимая, и лишь поглядывал то на паштет, то на Виктошу. Он явно не спешил расправиться с предложенным угощением.

– Ага, ты не хочешь есть это при мне? – догадалась Виктоша. – Ну, я пойду, у меня как раз есть одно неотложное дельце.

И она поспешила уйти, не забыв при этом плотно закрыть за собой дверь.

Папа с Андрейкой сидели на крыльце и играли в «летает – не летает». Виктоша подошла к брату и обняла его. Он попытался вырваться, но, видимо, папа в этот момент, как обычно, подмигнул ему и скорчил гримасу: «Женщины!.. Что с них возьмешь!» Андрейка послушно замер, потом сам неожиданно обхватил Виктошу своими маленькими ручками.

Она наклонилась к нему и прошептала: «Я больше не буду!» Он тоже подтянулся к самому ее уху и, щекоча его губами, очень серьезно прошептал: «Ладно, больше так не делай».