Снова повисло молчание, которое прервал долгий и тягостный вздох Федора:

– Ладно, пойду я. Я-то ведь хотел, чтобы все по-культурному решить, а ты, вижу, все свою линию гнешь.

По звукам стало ясно, что он поднимается, идет, видимо, к двери. Потом звуки снова затихли, и Федор сказал:

– Он мне-то мало верит, а уж тебе…

Видимо, он двинулся к двери, потому что Ирма спросила, чуть повысив голос:

– Он здесь?

Федор ответил с раздражением:

– Ты его не знаешь, что ли! Сейчас нет, а через пять минут нарисуется.

Дверь скрипнула, открываясь, и стукнула, закрываясь.

Потом снова скрипнула. Ирма, видимо, вышла во двор, чтобы закрыть ворота, и Воронов решил, что ему пора возвращаться в постель. Во всяком случае, пока надо делать вид, будто он ничего не слышал и, следовательно, знать ничего не знает.

Ждал Ирму, но она так и не шла, и Воронов уснул один. Да оно и лучше, спокойнее спится…

Тем не менее утром обнаружилось, что Ирма сопит под боком, а после пробуждения всем поведением стала показывать, что всю ночь провела рядом с Вороновым и терпела его пьяное состояние. Это Воронову нравилось еще меньше, чем ночной разговор с таинственным Федором, но играть в сыщика он не хотел, да и не знал, как начать.

После завтрака бабка неожиданно сказала:

– Идите-ка вы на речку, чего тут мне шары-то мозолить.

– «Шары» – это бабушкины глазки лазоревы, – любезно пояснила Ирма, но идею подхватила. – В самом деле, пошли.

Шли долго. Сперва до берега, потом вдоль него, миновав шумную компанию местной ребятни, игравшей на песке.

– Долго еще? – поинтересовался Воронов.

– Терпи-терпи, я тебя на настоящий пляж веду. Пляж с золотым песком, – ответила Ирма.

Через несколько десятков метров женщина остановилась и стала снимать халатик.

Воронов огляделся. Тут не было вообще никакого песка. Просто земля с кустиками довольно чахлой растительности, на которой просто лежать было бы неудобно, а о том, чтобы комфортно загорать, и речи быть не могло.

– Это и есть твои «Золотые пески»? – скривился Воронов.

Но Ирма уже поправляла купальник:

– Заголяйся, давай, столичный житель, реку форсировать будем, – усмехнулась она и вошла в воду.

Поежилась:

– Нежарко! Ладно, там согреемся. Пошли.

Она бросилась в воду и поплыла, крикнув Воронову:

– Твоя очередь одежду тащить!

Вода была действительно холодной, да и грести одной рукой неудобно, поэтому на то, чтобы проплыть метров шестьдесят, Воронов потратил много сил и выбрался на берег, задыхаясь.

Бросил комок одежды на землю:

– Обратно сама неси.

Ирма с улыбкой подняла одежду – и свою, и Воронова – и пошла вперед через кустарник.

– Ты куда?

– А мы еще не добрались, – ответила женщина через плечо. – Не отставай, заблудишься. И смотри под ноги, тут змеи водятся.

– Правда, что ли? – недоверчиво спросил Воронов.

– Правда, конечно. Но если их не трогать, то и они не тронут. Просто смотри под ноги.

Воронов шел с обреченностью путника, плутающего в пустыне, но, когда они миновали кусты, понял, что цель путешествия стоила того. Перед ними простиралась метров на сто, если не больше, гладь светло-желтого мелкого песка.

– Вот тут и есть наше Эльдорадо, – пояснила Ирма, снимая купальник. – Ничем не хуже Ибицы. Ты был на Ибице, Воронов? Ты занимался там сексом прямо на пляже?

Она обнимала его и целовала, встав сперва на одно колено, потом на оба.

– Воронов, сегодня ты мой бог!

И потянула его на песок…

Резко поднявшись, она отправилась к реке, оставив Воронова на песке одного…

Потом расстелила простынь, легла на нее и посмотрела на Воронова.

– Простынь-то надо было с самого начала достать, – сказал он.

– Не будь занудой, Воронов, – улыбнулась Ирма. – Мы с тобой сегодня натуралисты, у нас даже презервативов нет. И вообще, ты чего такой серьезный.