Чтобы коротать эти ее короткие ночи одиночества, она пристрастилась курить шиш – кальян. Когда-то муж – тот самый садист – первый раз предложил ей попробовать кальян. И она нашла в этом процессе какую-то свою задумчивую прелесть. Сладкий дым, бульканье и мерцающий уголек. И покой.

Курила очень часто. Много. Стала собираться коллекция кальянов. Ей их дарили, заметив ее интерес к этому времяпровождению. Дом был огромный – и целая отдельная комната была заставлена дорогими авторскими кальянами. Ей нравилась сама возможность побыть там, в мире грез и покоя, когда одна, а когда приходили немногочисленные подруги, то и поговорить обо всем, о чем хочется в этот момент.

Кальян – приспособление громоздкое, неудобное – на работу не возьмешь. Да и в госпитале нельзя курить кальян. Она начала курить сигареты. В перерывах между кальянами.

Сняв медицинский халат, потому что он сильно мог провонять запахом табака – не одобрили бы ни коллеги, ни пациенты, – выходила из своего кабинета, поднималась на чердак больницы. Курила. Потом возвращалась, немного удовлетворив свою жажду. На это уходит здоровье – она знала, но для чего оно ей, здоровье? Для кого? Казалось, что не действовало на нее ничего из вредного.

Она была спортивная. Следила за собой. За фигурой, тонусом мышц, ходила в спортзал, любила воду, плавать, бегать, ходить. Она любила танцевать восточный танец живота. Это гимн грации и пластики женского тела. В их стране это хотела и умела каждая девочка, каждая девушка, женщина. Она тренировалась с детства. Ритмичные движения, когда танцует все тело, когда движутся руки, ноги и все, что можно почувствовать в танце. С ее великолепной фигурой это было очень восхитительное зрелище. Ходила в студию восточного танца.

Когда был жив муж, она, несколько раз уступив просьбам, соглашалась и танцевала для родственников и гостей. Но не видела среди зрителей того единственного, на которого она могла устремить свой влюбленный взгляд – взгляд богини, рабыни его.

Мужа не было в этих мечтах. Никогда. Для него только такая вот издевка – видишь и не получишь. Его казнь продолжалась именно так.

Рами очень любила танцевать. После того как осталась одна, овдовев, она совершенствовала искусство танца. Не задумывалась, для кого этот танец с выраженным сексуальным подтекстом, если она одна. Этот танец для любимого, для желанного. Для любви, в любви, во имя любви. Рами не нашла, не встретила своего мужчину. Иногда, когда оставалась одна дома, что случалось нечасто, включала громко музыку – самую волшебную мелодию для танца – и танцевала перед большим зеркалом. Танцевала, ощущая свое совершенное тело и возможности его.

Теперь уже для себя самой. Все наряды, которые были куплены ею для танцев, лежали в шкафах и сундуках. Нет праздника в ее жизни. Нет любви. Что это такое? Любовь. Она не знала сама. Не случилась.

Бывало, что слезы текли по ее щекам и щипало глаза, но она грациозно двигалась, как бы летая по комнате, едва касаясь пальцами ног ковра на полу, и отдавалась мечте – мечте о танце для любимого мужчины. Который обязательно должен найтись. Вера в древнюю легенду о двух половинках человека была в ней всегда. Рами знала, что путь к этой мечте, к этой находке, к этой встрече, знакомству с ним – произойдет однажды. Обязательно произойдет.

Она танцевала. Дрожь гибкого тела пробегала по ее телу, уходила в грудь и руки, поднятые в грациозных движениях. Ноги, казалось, жили сами собой. По ее животу и бедрам проскакивали как бы электрические импульсы, от которых волнами расходились разряды к каждой мышце тела танцующей женщины. Она извивалась в танце как змея – кобра, готовая укусить или сначала загипнотизировать, а потом все-таки укусить поцелуем его – того, кого она встретит совсем скоро.