– Дай женщине, что она просит, от тебя не убудет, – мелькнула запоздалая мысль.

И я сжал тонкую упругую талию.

– Ну же, не медли! – прошептала она мне на ухо.

Когда рука Габриэллы забралась мне за пазуху, я вдруг вспомнил, что в передней находится Меик, а дверь даже не заперта на засов. Любой, кто войдет, стоит ей закричать, подумает о насилии, и тогда мне конец. Что, если это и есть ее план? Меня даже бросило в жар от такого предположения. Все эти мысли вихрем пронеслись в моей голове, в то время как Габриэлла прижималась ко мне своей роскошной грудью, огонь которой я чувствовал даже через одежду.

– Подождите, госпожа, я закрою дверь, – я мягко отстранил ее.

– Сюда никто не войдет без разрешения, – возразила она.

– Так будет надежнее. Я привык защищать спину.

Я подошел к двери и, прежде чем задвинуть засов, бросил взгляд через плечо. Габриэлла стояла там, где я ее оставил, и внимательно наблюдала за мной. Взгляд ее больших глаз, до того томный, был сейчас трезвым и расчетливым. При этом она продолжала призывно улыбаться мне, а грудь ее бурно вздымалась. Закрыв засов, я повернулся и пошел к Габриэлле, оказавшейся уже возле алькова, забранного занавесом из зеленого шелка. Взяв меня за руку, она откинула его и провела внутрь, где стояла большая кровать – супружеское ложе четы де Фруссар. Я чуть замешкался, боясь помять ее пышное платье. И Габриэлла, хихикнув, словно девчонка, шепнула:

– Смелее, Малон! Я знаю способ, при котором платье не пострадает!

Занавес вернулся на место. Отгородив нас от остального мира.

Мне порой казалось, что о нашей связи знают и судачат все, начиная с Меик и заканчивая поваренком Жаком. Я стал очень подозрительным. Внимательно вслушивался в любые разговоры, стараясь по долетевшим до моих ушей обрывкам понять их содержание. Каюсь, что подслушивал под дверями, стремясь вызнать правду. Но, на мое удивление, меня и Габриэллу как будто укрывал волшебный плащ, делавший нас невидимыми. Все в замке шло своим чередом, я не слышал хихиканья за спиной, а стража и прислуга держались вежливо и услужливо, как и подобает при моем нынешнем положении. И даже Доминика вела себя со мной по-прежнему ласково, время от времени навещая ночью. Было от чего задуматься!

Сегодня я рассказал Габриэлле шестую историю. И в третий раз она была столь же неистовой, что и в первый. Тем не менее, наше свидание завершилось не так, как обычно.

– Малон, – сказала госпожа де Фруссар, когда я собрался уходить и цеплял на себя пояс с мечом, – выполни одну мою просьбу. Сегодня я поеду на прогулку. Приготовь вечером к семи часам трех лошадей. Для меня, Меик и себя. Ты будешь нас сопровождать. Один. Такого храбреца вполне достаточно.

Я знал, что время от времени Габриэлла выезжала на прогулку и возвращалась порой затемно. Обычно вместе с ней отправлялись камеристка, телохранитель и еще двое конных сержантов. На моей памяти такое было пару раз. Но сейчас же она потребовала меня. Почему? Я выдержал ее немигающий взгляд и спросил:

– Так ли необходимо мое участие в прогулке, госпожа? В замке у меня много дел. Вы можете взять с собой Жиля и Юбера.

– Все те же дела, что и при Гийоме, который не стеснялся уезжать, когда только ему заблагорассудится, – презрительно хмыкнула она. – Не стоит мне перечить, Малон. Отправиться со мной и в твоих интересах тоже.

Прозвучало весьма загадочно. Что ей нужно? Посмотрим. Мне оставалось склонить голову в поклоне и удалиться.

В этом году май к середине выдался солнечным и жарким. Прохлада наступала лишь вечером. За четверть часа до указанного мне времени я приказал оседлать лошадей, вывести их и привязать снаружи у коновязи. Мне пришлось прождать почти до заката, прежде чем Габриэлла в сопровождении Меик появилась во дворе. Я лично подсадил госпожу на коня, а служанке помог Юбер, назначенный мной старшим дозорным. Стемнеть еще не успело, но солнце уже нависло над деревней, собираясь на покой.