– …Я принял решение эвакуировать персонал из каверны. закончил Леонов. Тяжёлое оборудование будет законсервировано, энергопитание отключено. – Человек-легенда, первый человек в открытом космосе, он всего три дня, как вернулся на «Лагранж» с Земли, где проходил курс лечения и реабилитации. На станции говорили, что ему предлагали аналогичную должность на Марсе, на строящейся станции «Берроуз» – Леонов отказался, предпочёл вернуться на прежнее место. В системе Сатурна он царь, бог и воинский начальник – здесь ему, кроме «Лагранжа» подчиняются и станция «Гюйгенс», кружащая по орбите Титана, и небольшой флот из трёх орбитальных грузовиков, «Гершель», «Койпер» и «Кассини» последний был специально оборудован для изучения Колец. Поговаривали о планах подвесить над плоскостью колец ещё одну станцию, малую, подобную «Гюйгенсу» – если это случится, она тоже окажется в подчинении Леонова. Подчинённые в шутку называли его «вице-королём» системы Сатурна – забавные картинки на эту тему то и дело появлялись на доске объявлений в станционной кают-компании. Они впрочем, никогда не носили характера недоброжелательного – Леонова на станции любили, уважали и искренне радовались его возвращению.

– Всё из-за тебя! – Таня Пичугина ткнула Серёжу в бок острым локотком. – Что тебе стоило пальнуть на метр левее ничего бы тогда не нашли!

«Юниоры», все трое, сидели на предпоследнем ряду и вытягивали шеи, стараясь не упустить ни слова.

– Неизвестно, надолго ли они закроют Дыру?. – кипятилась Татьяна. – А вдруг больше, чем на два месяца? Тебе-то хорошо, ты уже был на Энцеладе – а нам каково? Так и улетим домой, не побывав внизу!

Серёжа потупился. Не то, чтобы он чувствовал себя виноватым – но ведь это после его лучевого выстрела испарившийся в жаре лазерного выстрела ледорит открыл крошечный, не больше пары квадратных сантиметров, участок металлической поверхности. Зурлов подвёл «омар» вплотную к стенке и Серёжа, орудуя молотком-ледорубом (такие висели у каждого из них на поясе) расчистил участок побольше – и обнаружил на нём выпуклые символы, очень похожие на те, что покрывают «звёздный обруч».

Ну и завертелось: Зурлов доложил о находке Пьявко; планетолог прибыл на место на втором «омаре», оснащённом струйным парогенератором и за сорок примерно минут освободил ото льда находку – плоский, стоящий вертикально металлический объект прямоугольной формы. Это оказалось не так уж непросто: струя перегретого пара отбрасывала «омар» от стены; управлять же дюзами и одновременно орудовать парогенератором Пьявко не мог, не хватало опыта пилотирования. Пришлось Зурлову «подпереть» буксировщик планетолога, компенсируя реактивный эффект паровой струи тягой своего движка. Серёжа при этом висел на грузовой решётке «омара» и по рации корректировал действия напарника, ничего не видевшего в облаках пара и разлетающегося ледяного крошева.

Расчищенный объект имел вид металлической пластины размером три на четыре с половиной метра; в его центре красовался овальный люк, достаточно широкий, чтобы пропустить человека в скафандре. Вскоре выяснилось, что никакая это не пластина, а передняя стенка вмёрзшего в лёд то ли контейнера, то ли чего-то в этом роде. Металл, до чрезвычайности напоминающий материал «звёздных обручей», был гладким почти полированным – через стекло гермошлема Серёжа видел в нём своё отражение, словно в огромном зеркале. В полуметре от левого края обнаружилась рельефная табличка, сплошь покрытая знакомыми символами – именно в неё пришёлся первый Серёжин выстрел.

– Что ты такое говоришь, Тань? – прошептал Егор, третий из их маленькой группы. – Только представь, что может оказаться за этим люком! Библиотека, приборы, машины, действующие на неведомых физических принципах… да что угодно!