Старик был чудаковатым, и никто не хотел находиться с ним рядом, кроме как для того, чтобы оказать необходимый элементарный уход. Он был похож на ежа, к которому никто не мог прикоснуться, потому что тот был готов атаковать своими иглами любого, кто посмеет оказаться поблизости. А теперь у него пропало желание жить.

Когда я стоял в дверях его комнаты, то мне в нос ударил запах старости, запах, в котором смешались огорчение от неудавшейся жизни и несостоявшиеся внутренние устремления. Я стоял за дверью и ждал, опустив руки и не говоря ни слова. Кондиционер в комнате гудел, время тянулось очень медленно, а старик все лежал в постели и глухо напевал какую-то мелодию.

Я долго стоял, не произнося ни слова. Но молчание между нами не могло длиться вечно, кто-то должен был его нарушить. Старик наконец заговорил первым, он даже не смотрел на меня, просто выдавил из себя одно слово:

– Входите.

Только получив разрешение пациента, я смог войти на его территорию. Это было его королевство, и он был здесь правителем. Я стоял у кровати старика и молча рассматривал его. Время изрезало его глубокими старческими морщинами, которые покрывали почти половину лица, а в глазах стояли слезы, которые, казалось, готовы были литься вечность. Я достал салфетку и осторожно промокнул их в уголках его глаз.

Он съежился на кровати в плотный комок, стараясь занимать как можно меньше места, и едва шевелился.

Мне было немного страшно, но я знал, что работа психотерапевта заключается в том, чтобы использовать все имеющиеся у него под рукой ресурсы.

В комнате, кроме гула кондиционера, звучала только мелодия, которую старик неопределенно напевал себе под нос. Мотив было трудно разобрать, но прерывистая мелодия походила на колыбельную, которая должна была убаюкать, погрузить в сон и послеобеденную дрему. Какую же песню он напевал?

Я перебрал в уме все, что понял об этой песне, и интуиция подсказала мне, что это важное послание. Тогда я вспомнил, что песня называется «Песня рыбаков». В то время у меня был старомодный мобильный телефон без доступа в Интернет. Ненадолго попрощавшись со стариком, я побежал к медсестре, попросил у нее современный мобильный и скачал песню.

Пока я быстро бежал обратно, у меня не было времени думать ни о чем другом, кроме мелодии и слов, которые звучали снова и снова. Они были как загадка в моем сознании, и я подумал, что если смогу докопаться до ее сути, то, возможно, найду ответ, который вернет старика к жизни.

Я бежал под зелеными деревьями, по бесконечным коридорам здания, где за каждой дверью сидели один или несколько стариков и их нерассказанные истории.

Зазвучала музыка. В комнате моего старика чистый женский голос разносился эхом, и мне начало казаться, что я ощущаю шелест накатывающих морских волн.

Звуки песни наполнили комнату, заглушая все тревоги, и жизнь постепенно снова засияла в глазах старика. Я смотрел на блеск в его глазах и словно видел свет. Свет, который как будто пришел из ниоткуда, преодолел время и пространство, пробился сквозь хаос и тьму и осветил уголок его сердца.

– Это моя любимая песня, – сказал он и начал свой рассказ: – Много лет назад с этой песни началась моя работа в море. В то время все, что у меня было, – это порванная сеть, а еще – пылающее сердце. Я помню море, сверкающие блики на поверхности воды. Оно шумело под моей маленькой лодкой, то напевало нежную песню, то грохотало, а иногда поднимало такие волны, словно желало поглотить меня. Но мы были друзьями, и, хоть у меня не было ничего, я думал, что у меня есть все.