Кудрявцева легко справилась с задачей, и командир, поцеловав ее в висок, первым вышел из командного центра…

Незримой линии в двухстах метрах от городской стены больше не было, но аборигены словно по прежнему чувствовали ее; не продвинулись к городу ближе ни на шаг. Они выстроились цепочкой – огромные, накачанные мускулами. Из разведчиков разве что Борька, да Света Левины могли посоперничать с ними мощью. Но напротив самого крупного из них, гигантской копии Виталика Дубова, стоял полковник Кудрявцев, и русский тракторист был уверен – в схватке один на один шансов у аборигена не было ни одного.

Выражение лица аборигена представляло сейчас собой причудливую смесь изумления, заметной почтительности, и некоторой досады.

– Это они из-за шлемов, – поделился Анатолий догадкой с командиром по внутренней рации.

Сейчас шестерка разведчиков была полностью отрезана от внешнего мира; ни один звук не мог вырваться наружу. Командир, помедлив, одним движением откинул шлем на спину. «Дубов» одобрительно хмыкнул – в то время, как один за другим откинутые шлемы являли лица остальных разведчиков. Никитин чуть замешкался; успел подумать, что такое сопровождение командир подобрал себе совсем не случайно.

– Все мы здесь из «бессмертных», – промелькнула мысль, – а значит, солнце нам не страшно. И микробы, которые, может быть, привезли с собой эти ребята.

Он поспешно сорвал с головы шлем, и по инерции поздоровался, совсем не подумав, что выступает поперед «батьки», то есть командира; и что это может аукнуться ему в будущем:

– Ну, здорово, братцы!

– Здоровей видали, – совсем по-русски ответил абориген, протягивая ему руку.

А потом, крепко стиснув ладонь Никитина, – в изумлении воскликнул:

– Ты не из семьи ли колдунов, парень?!

– Каких колдунов? – Анатолий от изумления даже не ощутил боли в крепко прихваченной руке.

– Великих трактористов! – «Дубов» даже поклонился в почтении, – механиков и создателей всех «Железных Капутов»!

Его речь была достаточно своеобразной, но вполне правильной. И ее прекрасно поняли все. А поняв, невольно закашлялись, скрывая смех – со стороны разведчиков. Кроме самого Никитина, конечно. Командир, наконец, взял ход переговоров в свои руки.

– Давайте сначала познакомимся. Я – полковник Кудрявцев, начальник города, в который вы почему-то начали стрелять.

– Я – Виталька Дуб, – гордо вздернул подбородок к небу старший шестерки аборигенов, – я командую походом русов к Железным горам.

– Виталька… Дуб…, – растерянно прошептал тракторист.

Комадир зацепился прежде всего за другое знакомое слово:

– Русы? И много вас? Или здесь все?

– Нас много, – выпятил могучую грудь Дуб, – и малая часть народа руссов вместе со мной сейчас несет великую миссию.

Эта миссия чрезвычайно заинтересовала Анатолия, однако он поостерегся вступить в разговор без разрешения командира еще раз. А вот профессору Романову – знал тракторист – без предварительного запрета разрешалось задавать вопросы. И Алексей Александрович своим правом тут же воспользовался.

– А что, Виталий… здесь есть еще кто-то, кроме русов?

– Есть, – кивнул абориген, – как не быть. И неандерталы, и африканы, и еврогеи…

– Еврогеи! – хохотнул, не выдержав, Никитин, – как у вас все просто, и… точно. Прямо в глаз. За что вы их так?

Дуб только пожал могучими плечами, словно говоря: «Да кто его знает? С древности так…». Профессор снова вскинулся, явно задумав спросить сейчас об этой самой древности, а может – о причинах, заставивших руссов оказаться здесь. Но не успел. В наушниках раздался тревожный возглас Бэйлы:

– Командир, стадо… Большое стадо. Летят прямо на город!