И несколько слов относительно содержания инструктажа. Непреложно – самодеятельность «об отходе» Романов ни в коем случае не смел бы себе позволить. Также бесспорно, что озвучить решение «о северном варианте в случае неуспеха» он мог исключительно по приказу генерала Дроздова. И такой наказ мог довести до личного состава только Романов, и никак не Бояринов, и никак не Семенов. Первый – их наставник, воспитатель, назидатель, пестун, учивший бойцов всему и всякому, на войне полезному, но только не отступлению. Ну никак он не мог в «час истины» по собственной воле открыто выступить с инициативой, сильно походившей на пораженчество. Второй, Семенов, специалист – преподаватель, инструктор, нравоучитель, мэтр, гуру и, наконец, пастырь духовный. Ему – ну никак! – было невозможно расписаться в слабости своих дюжих молодцов-подопечных.

Наконец, последнее, что касается версии о вероятном выходе из боя. Чистой воды лукавство, что якобы никто из участников тех событий и слыхом не слыхивал о возможности отхода. Другое дело, что им по прошествии времени просто запретили говорить о том, что никак не вписывалось в канву склеенного для народа священного образа чекиста: геройского парня, доблестного, смелого, отважного, храброго, мужественного, бесстрашного, беззаветного, рискового, дерзостного и так далее, то есть того, кому любые задачи по плечу. Для читателей, не сведущих в военном деле, покажу, как за пафосом героики КГБ иногда скрывается откровенное лукавство и как этот пафосный образ порой шит белыми нитками.

Решение на отход принимается во избежание угрозы поражения, производится только по приказу старшего начальника и по обусловленному сигналу. Всякий отход совершается по заранее амеченному плану, в котором должны быть определены пути и порядок отхода для каждого бойца, район выхода и место сбора, порядок эвакуации убитых, если позволяет обстановка. Обязательно оговариваются меры по пресечению возможного преследования, прикрытию основных сил огнем, совершению отвлекающих маневров с целью облегчить выход раненым и их вынос. Непременный вопрос – радиосвязь и средства сигнализации.

Объем предварительной работы, как видим, достаточно солидный. И очень непростой. Например, самое, казалось бы, ординарное – сигнал отхода. На открытой местности можно определить, скажем, что это будет сигнальная ракета красного огня. А как подать команду отходить в закрытом помещении, во дворце? Ракетницей не сработаешь – замкнутое пространство. Взрыв гранаты, автоматная очередь, пистолетные выстрелы отпадают: вокруг невероятный грохот, и звук всего один – звук огневого боя. Криком выманивать бойцов наружу – напрасный труд: гул и шумы не перекричать. Вот и задача– незадача…

Теперь о самом отходе. Направление движения и ходьба по азимуту – это из области детских игрищ типа «Зарница». Там, если что не так пойдет, школьник коленку оцарапает. А в реальном бою, тем паче когда неуспех поставил под угрозу судьбу спецназовцев, указанием «Отходим на север!» не обойтись. Бойцу, хотя он и кагэбэшный человек с серьезной физической и морально-психологической подготовкой, все равно надо раскрыть глаза на маршрут отступления да влить и в ушко, довести до сознания самое существенное: место сбора – казарма, отходим вдоль дороги к дворцу Дар-ул-Аман, огибаем его «огородами» с запада и выходим на круг. Это – 1900 метров. Затем идем вдоль шоссе, соблюдая скрытность, строго на восток, до советского посольства – еще 1300 метров. Итого марш-бросок – около трех с половиной километров. С выкладкой весом килограммов пятьдесят, с учетом снежного покрова, преодоления задворков и огородных грядок. Да еще с ранеными…