На этом скверные новости не закончились.
Оказалось, что пока мы возились с ранеными, наш спецназовец, пытавшийся заломать обкуренного водилу, получил от его приятеля-пассажира удар ножом в спину.
Видя, что мы по уши увязли в перевязках и наложениях жгутов, он каким-то образом умудрился молча вырубить нападавшего и только после этого потерял сознание.
«Спецназ не выходит из боя», – сказал по этому поводу дядя Миша.
В больнице нас не пустили дальше приемного покоя. Молоденькая медсестра строго указала на облупленную казенную ванну, где обмывали неходячих новоприбывших, и велела мыться и стираться. А для того чтобы впоследствии мы не пугали больных своим растерзанным видом (я, например, в процессе наложения жгутов оторвал от своей рубашки оба рукава), выдала нам суровые темно-синие халаты.
Помывшись и приодевшись в больничное, мы стали выглядеть как пациенты, прошедшие долгий курс лечения от алкоголизма. Так что все встречные смотрели на нас с брезгливой жалостью, но, слава Богу, не со страхом. Ради этого стоило потерпеть.
Регистраторша, к которой мы обратились с расспросами, сообщила, что Игорь Сикорин, поступивший с ножевым ранением в спину, находится сейчас в операционной. Врачи делают все возможное, но заранее обещать ничего нельзя.
После того, как мы предъявили удостоверения, медицинская дама немного смягчилась и, невзирая на наш скорбный вид, извлекла из ящика стола кожаную папку, найденную при пострадавшем. Оказывается, перед операцией наш спецназовец на несколько минут пришел в сознание и велел передать документы товарищам из органов.
– Вы ведь те самые? – уточнила она, испытующе глядя поверх очков. – О которых он говорил?
– Да-да, – уверили мы. И, заполучив бумаги выбывшего из строя пушкиноведа, на такси, чтобы не шокировать публику волосатыми дяди-Мишиными ногами, торчавшими из-под больничного халата, отправились домой.
Дальнейший путь по поискам таинственной рукописи нам предстояло проделать самостоятельно.
Глава 4.
Что можно извлечь из школьного курса литературы
Самое просторное (хотя и съемное) жилище имелось у меня, так что продолжить исследования решено было в моих апартаментах.
Расставшись с казенным халатом и выдав сослуживцам цивильную одежду из личных запасов (дяде Мише моя футболка пришлась практически впору, а Зайкин утонул в рубашке от парадного мундира и долго сосредоточенно закатывал на ней рукава), я распорядился готовить обед, а сам позвонил сестрице Елене.
Та, узнав, что у нас возникла острая нужда в ее познаниях школьного курса литературы, страшно оживилась и пообещала прибыть максимально быстро.
– С уроков не сбегай, – успел крикнуть я, но девица, кажется, уже отключилась. Я вздохнул и побрел на кухню, где коллеги как раз закончили выгребать из холодильника и шкафов все наличные продукты и теперь продумывали для них наиболее аппетитные сочетания.
– Эх, огурчики маринованные пропали, – сетовал дядя Миша, пристраиваясь возле раковины чистить картошку.
– Здесь вроде не было огурчиков, – удивился я.
– У меня были. Утром зашел в магазин, купил. А когда тот гад в машине завозился, собираясь выруливать прямо по раненым, залепил ему банкой в лобовуху.
– Так вот чем ты его контузил!
– Ну да. Вроде на дело пустил, а все равно жалко.
– Не горюй, дядя Миша, – откликнулся сердобольный Зайкин. – Мы скинемся всем отделом и, по итогам квартала, премируем тебя трехлитровой банкой.
– Отзывчивый какой. Дорога ложка к обеду!
Сестрица Елена прибыла действительно оперативно – мы еще не успели сесть за стол. В качестве дополнения она притащила очкастенького одноклассника, который был маловат ростом, но держался солидно. Я заприметил этого паренька еще в прошлом учебном году – он частенько появлялся рядом с Еленой и, судя по всему, пытался за ней ухаживать.