Я осторожно оглядываюсь по сторонам, но всё спокойно.

– Это никак невозможно, – тихо говорит воин.

– С чего вдруг? – моё терпение иссякает вместе с его жизненной силой.

– Я обещал…

«Обещал он! Ладно, поступим иначе», – я всё-таки исцеляю его, он нужен на поле битвы и это куда важнее. О том, как его заполучить себе я подумаю позже. Хотя желание сделать обладателя такой сильной ауры отцом моего ребенка лавиной скатывается от мозга. А затем возбуждением взвивается от живота наверх, затуманивая разум. Дурнею. Но ещё пытаюсь сдержаться.

– На вот, – бросаю ему кулон, – если вдруг освободишься от обещания, скажи об этом камню.

Он с недоверием смотрит на меня, но кулон вернуть не пытается. Сжав подарок в ладони, проводит пальцем по затянутым ранам. Его аура снова сияет ярким нефритовым светом, а я ухожу с чувством выполненного долга и злостью, что такой мужчина достался не мне.

– Эй… то есть… миледи, простите, но почему?.. – догоняет меня, осознав наконец, что спасён.

– Потому что Франкаю нужны такие воины. Да и я не теряю надежды.

Улыбаюсь, как можно дружелюбнее, хотя сама хочу свернуть ему шею. Такую красивую шею…

Закусив губу, рассматриваю лицо. Острые скулы, бездонные фиолетовые глаза и пухлые губы. Взгляд соскальзывает к наполовину прикрытому воротником кадыку…

Хватит!

Не могу устоять перед искушением. Делаю шаг, разделяющий нас, и впиваюсь в его пухлые губы. Слишком велик соблазн. Слишком восхитительно глубокими кажутся его глаза. И только колючая борода чуть снижает уровень наслаждения, царапая мою нежную кожу.

Он отвечает, когда я уже смиряюсь с поражением. Чувствую его ладонь на моей спине сквозь ткань платья. Он крепче прижимает меня к себе. Это действует как сигнал к атаке.

Тяну за шнурок гамбезона, не сразу, но удаётся его распутать. В любой другой раз распорола бы к чёрту! Сейчас же есть время – он тоже не слишком проворно справляется со шнуровкой корсета.

«Крестьянин, ну точно, крестьянин», – стучит в голове, но отчего-то это лишь распаляет.

Его губы касаются шеи, когда руки опускают верхнюю часть платья, оголяя грудь и живот. Поцелуи скользят вслед за тканью. Хочется ещё и ещё.

Снимаю с него жёсткую от впитавшейся крови рубашку. Ладонями исследую горячее тело. Ещё ни у кого из моих любовников  не было таких мышц. Огромные, будто каменные, плечи. Мощная, точно вековое дерево, спина.

Как же он великолепен и горяч! Страсть захлёстывает с головой, не позволяя нормально дышать. В голове туман и хочется большего, намного, намного большего…

Стоп!

Я щелкаю пальцами и переношусь домой, в родовой замок.

«Каких Проклятых я творю?! Лес, крестьянин… Остановись, Юсиньи! – я мечусь по комнате, сжимая то правой рукой пальцы левой, то наоборот. – Так нельзя. Игры играми, но прыгать на первого попавшегося мужика…»

Замеченное краем глаза зеркало заставляет остановиться. Какая нелепость! Старшая магесса Франкая Юсиньи Ла Ревиль стоит лохматая, голая по пояс с румянцем страсти на белом лице. Что на это сказала бы матушка?!

И всё же кожа ещё хранит тепло его прикосновений, обжигающие воспоминания о поцелуях, а низ живота сводит от возбуждения. С чего вдруг?

Семью годами ранее

Я осматриваю себя, в складках спущенного платья остался его серебряный волос. Поправив одежду, бегу в свою башню. Помещаю волос в стеклянный шар, надеясь узнать, что это было.

Разумеется он был крестьянином, но удивительно, что жил на моей земле… Хотя что удивительного? В родовом замке я почти не бываю, проводя всё время неподалёку от битв или в ставке у короля. А с людьми из моих деревень всегда общались управляющие и князья из моего рода.