– Игнат, да остановись ты! Сорока он блядь – ворует всё что плохо лежит и блестит. Угомонись – убьёшь! Он и так чахлый! – ругал своего брата Кузьмич.

– Ай яяюски! – скулил Гамаюн.

– Этот кретин у меня мину спиздил! На кой чёрт она тебе!? – крепко схвативши за ухо Гамаюнова кричал дед Игнат.

– Да я цермет собирал, стоб городским втюхать. Я как запсясти корабля зе их продаю… Смотрю коробка лезыт зелезная… По сём мне знать, сто она васа?

– Мозет быть… Тьфу блядь! Может быть потому что она у меня во дворе лежит?! Уууух бля! – сделал замах дед Игнат.

– Убивають! – скукожившись взмолил Степан.

– Игнатыч! Да отпусти его. Ну вот такой он человек. Привыкнешь ещё. Тут если что то пропадает, больше не на кого думать. Это он. Просто идёшь и забираешь своё у него. Да и смысла наказывать нет. Он завтра опять что ни будь спизидит. Он у пришельцев заграбастать что то хотел, они его в жижу превратили, а ему хоть бы хны – он опять пошёл! Прав Кузьмич. Натура такая. – отговаривая от продолжения самосуда сказал один из Мухиных.

– Да не хочу я привыкать! – ответил им Игнат. – О Максим, арестуй его! Вора поймал с поличным! – заметив меня сказал он.

Я подошёл к ним.

– Так. Дед Игнат. Тихо. А то щас на тяжкие телесные настучишь. С ним мы щас разберёмся. Но в этой ситуации вы тоже "молодец". Таких вещей у себя держать нельзя. Давайте я заберу себе мину в сейф от греха и Гамаюнова подальше.

– Да это макет. – сказал Кузьмич. – Просто коробка по сути.

– Так а сё развонялись то?

– Блядь! Так потому что она моя! – заколачивая ладонью в землю как молотком гвоздь стал лупить Гамаюнова дед Игнат.

– Так а ну ка. – остановив его, пригрозил я. – Гамаюн. Вставай. Я уже не знаю как тебя предупреждать. Давай так. Крадёшь что ни будь. Обманываешь кого ни будь. Я тебя в погребе закрою! А потом в город тебя отвезём судить будем.

– Так это сё полусяется? Не зыть теперь сто ли? – расстроился тем, что не сможет теперь воровать Гамаюн.

– Не воровать!

– Та кто ворует? Кто ворует? Вы просто веси не разбрасывайте или подписывайте…

Все выдохнули, успокоились и разошлись в разные стороны. Дед Игнат матерясь под нос, Кузьмич утешая его и Гамаюнов прихрамывая и держа только что чуть не оторванное ухо.