Как она смеялась над свой сестрой, когда та убивалась из-за того, что ее возлюбленный обратил взор к другой. Да разве можно так страдать и отчаиваться? Да еще из-за пустого мужчины, не способного ценить чувства и страстные порывы. Из всех страстей, только страсть к власти и убийству имеет значение, а любовь лишит тебя радости жизни, и сделает несчастной, раздавленной и брошенной усталой старухой, на которую и взглянуть страшно.

Она никому не позволит измываться над собой, насмешливо игнорировать все ее желания. Да и кто он такой этот мужчина? По какому праву он должен вмешиваться в ее жизнь и что может от нее требовать?

А если он захочет воспользоваться для достижения своих целей ее даром? Заставит ее совершать все, и потом будет почивать на лаврах, не приложив для этого никаких усилий? И не вспомнит даже, кому он обязан всем, что имеет, а люди всегда отличаются черной неблагодарностью. Она не собиралась становиться игрушкой в руках проходимца даже царских кровей.

Цирцея говорила племяннице о том, что богини наверняка будут использовать ее в своих играх. Пусть так, она не сможет противиться Гере или Афине, но уж с Афродитой как-нибудь справиться. Она готова была служить самым могущественным из них и попросит защиты от коварной богини любви. Так думала Медея всегда и особенно в те дни, когда беда стремительно к ней приближалась.

Но Медея еще верила в то, что все будет так как ей того хочется. О страстях Цирцеи, о ее возлюбленных уже складывали забавные сказания. Но может быть тетушка и отлюбит за двоих. Но она не позволяла себе думать о том, что та никогда не ошибается, и все о чем она говорила, осуществится рано или поздно. Дни ее спокойствия были сочтены.

№№№№№№№

Мужчины в их мире не стремились приблизиться даже к царской дочери, они поглядывали на нее издалека, а оставались всегда с теми, кто попроще, для кого не надо звезд с небес доставать и подвиги каждый день совершать.

Никто и ничто не нарушила ее покоя до той минуты, пока в порт их не пошли корабли. Медея в тот момент стояла на высоком откосе и любовалась морем, его вольностью и бескрайностью.

Сначала Медея хотела испробовать свои способности и передвинуть эту скалу на другое место, но потом решила, что это пустая забава и делать этого не стоило. Она с детства любила эта место, здесь можно было укрыться от всего остального мира и ей вовсе не хотелось, чтобы тут вдруг по ее милости появилась пустота. Нет, свои умения надо было использовать для полезных дел. В трудный час, когда нужна будет ее помощь, они увидят все, на что она способна. И все смогут оценить то, о чем сейчас только смутно догадываются. Она снова взглянула на гладь моря и порадовалась тому, что смогла остановить свои необузданные желания. Но через мгновение она уже забыла обо всем и больше не вспоминала.

В тот миг и появились корабли. Чародейка удивилась тому, что не заметила их раньше. Не знала волшебница, откуда они взялись. Но ясно было одно, что-то странное и страшное произойдет в ее жизни, и связанно оно будет именно с непрошеными гостями.

Медея смотрела вдаль и не могла от них оторвать взора. Корабли, между тем причалили, люди стали выходит на берег.

И все они были высоки, стройны и прекрасны. Но видела она только одного, самого высокого и самого красивого из путешественников. Она не сомневалась, что этот человек и был их царем и предводителем. Он был так горд и так властен. Медея знала, что в их мире не было никого, кто мог бы с ним сравниться.

И потом, поняла Медея о них немного. Она узнала, что они эллины и направились к ее отцу не с добрыми вестями. Привело их сюда вовсе не желание на мир посмотреть и себя показать. Знала она и то, что без ее помощи они не справятся со своими делами, и более того – не уйдут отсюда живыми.